еще в августе, до нашей поездки к Путину. Тогда нас было только двое: я и Сусанна.
— О чем вы говорили?
— Мы спросили его, почему погибли именно наши дети. Он ответил, что это была жертвенная смерть. То есть наши дети по своему духовному состоянию были настолько чисты, что принесли себя в жертву, чтобы предотвратить глобальную мировую катастрофу. То есть своей смертью они очистили все грехи мира. Конечно, это все малоуспокоительно, но…
— Но это вас более тронуло, чем то, что сказал священник в Одессе?
— Да, наверное. Еще он много говорил о гармонии, о коллективной мысли, о пространстве любви, которое нам всем вместе нужно постоянно расширять. Потому что чем больше это пространство любви, тем лучше для нас. И чем больше народу в это поверит, тем больше шансов на воскрешение — именно реальное, физическое воскрешение. Что еще? А, он говорил, что террористы сами по себе не главное. Что если ты их будешь убивать, все равно новые появятся, — нужно коллективным усилием мысли вокруг них опять же создавать пространство любви. Хотя представляете, как нам любить террористов?!
— Вы во все это и сейчас верите?
— Я человек довольно самодостаточный, чтобы безапелляционно принимать что-то на веру. Но мне хочется больше верить, чем не верить, понимаете? И если есть гипотеза, то пусть лучше будет гипотеза, чем ничто. Вы это го не можете понять. Вы твердо стоите на земле, и дай бог, чтобы и дальше так было. Когда мы вернулись в Беслан и рассказали об этом знакомым, то многие решили по ехать с нами 16 сентября на съезд сторонников Грабового.
— Говорят, он дал вам с собой какие-то наклейки дистанционного управления, которые вы расклеили по Беслану.
— Да, это правда. Несколько десятков штук, они были в рулоне. Очень похожи на обычные штрихкоды, которые лепят на товары в магазине, только на обратной стороне кружочек и стрелочка. Грабовой сказал, что он сможет контролировать то пространство, которое обклеено этими наклейками. И если на этой территории намечается какая-то трагедия, он получит об этом сигнал и сможет эту трагедию нейтрализовать. Я, правда, тогда спросила у его ученика, Александра Сергеевича Вадютина: «А почему бы этими наклейками не обклеить всю Чечню и Ингушетию?» Он ответил: «Хорошая идея. Надо будет подумать».
— На съезде сторонников Грабового Сусанна Дудиева сказала, что лишь благодаря этим наклейкам в дни траура все прошло гладко.
— Правоохранительные органы тоже очень старались. А помогли наклейки или нет — откуда я знаю. Но точно не помешали.
— И вот вы 16 сентября приехали на съезд к Грабовому. Что было дальше?
— Во-первых, нас там очень хорошо приняли. Там было несколько тысяч человек. Мы ходили, смотрели и думали: «Ну что, они все ненормальные? Адекватные люди. Рассуждающие. Если он такой уж шарлатан, почему же у него столько ученых регалий, и даже наши видные политики и деятели пользовались его услугами — в МЧС, в Центре управления полетами?»
— Анета, я не хочу вас расстраивать, но мы проверяли эту информацию. Она не соответствует действительности. Присуждать ученые степени и звания в России имеет право лишь Высшая аттестационная комиссия. По ее информации, Грабовой не защитил ни одной диссертации. То есть он даже не кандидат наук. А что касается МЧС и ЦУПа, то там нам сказали: действительно приходил как-то раз такой человек, мел какую-то чепуху, мы его послушали, посмеялись и сказали: «До свидания».
— Серьезно?.. Ну, в таком случае Распутин ему даже в подметки не годится.
— Грабовой лично мне и нашему фотографу Дмитрию Астахову предлагал деньги за позитивный материал. Вам дать послушать диктофонную запись?
— Ой… Не знаю… Но если это так, то почему правоохранительные органы молчат?
— Уже не молчат. Против Грабового возобновлена прокурорская проверка.