Антик с гвоздикой

— Клянусь, Ксения будет моей! Ты подарил мне надежду, Гриша. И это не красивые слова, но я словно родился сейчас во второй раз. Честно сказать, меня не смущает мнение графини. Если я уверюсь в том, что Ксения любит меня, ничто не помешает мне обвенчаться с ней.

— Я буду рад, если Ксения ответит тебе взаимностью, — улыбнулся князь. — И я вам помогу, ты же знаешь.

— Гриша, не находишь, что все бы решилось гораздо быстрее, если бы ты пошел на мировую с графиней? — осторожно спросил Аркадий. — Возможно, следует что-нибудь предпринять, чтобы ослабить напряжение? А то я слышал, после обеда твои сторожа схватили нескольких человек из Изместьева?

— Их уже отпустили, — ответил князь, — но ты прав. Пожалуй, пришла пора перейти в наступление.

— В наступление? — опешил Аркадий. — Ты хочешь окончательно вывести графиню из себя?

— Нет, я имею в виду другое наступление, — улыбнулся Григорий, — и оно никакого отношения к целости моих угодий не имеет. Хотя может повлиять на мою свободу…

Он подлил себе вина из бутылки и весело прищурился на приятеля:

— Не притворяйся, ты уже догадался, зачем я позвал тебя в кабинет. Знаешь, я не склонен делиться своими переживаниями даже с очень близкими мне людьми, но сегодня я, как никогда, нуждаюсь в твоем совете, Аркаша…

И он рассказал о своей встрече с графиней у озера. Правда, избавил Аркадия от лишних подробностей, которые особо поразили его воображение, справедливо полагая, что они не составили бы ему чести как истинному джентльмену. Но о своей проделке с букетом он упомянул, опять же без одной существенной детали: того, что графиня спрятала его на груди.

— Так получилось, Аркаша, что я многое понял за те несколько мгновений, когда она смотрела на мой букет, — произнес князь задумчиво в завершение своего рассказа. — Мне показалось, нет, я в этом абсолютно уверен, ей впервые в жизни подарили цветы. Это полнейшая дикость, но, похоже, мой букет поразил ее до глубины души. У меня до сих пор стоит перед глазами этот растерянный, какой-то затравленный взгляд… Она боялась взять его в руки… Понимаешь, я хотел подшутить над ней и вдруг увидел несчастное, измученное создание. Внешне она еще держится, но ее сердце, ее душа страдают, Аркаша! Мне вдруг захотелось послать все к дьяволу, выйти к ней и повиниться во всем. Но я не посмел, вернее, потерял момент, когда это можно было сделать безболезненно… Словом, она ускакала, а я вылез из этой грязи и… — Князь досадливо махнул рукой и потянулся к коробке с сигарами.

— Но еще не все потеряно, Гриша! — сказал тихо Аркадий. — Кажется, ты вспоминал про розы? Сегодня с утра я был в оранжерее, там наберется на приличный букет. И я готов тебя сопровождать.

— Нет, не надо! — Князь отложил сигару. — Я еду немедленно. И еду один. А ты подождешь меня здесь. Не годится попадать в плен вдвоем.

— А ты собрался попасть в плен? — поразился Аркадий. — Я что-то никак не вникну в твои соображения?

— Нет, сдаваться в плен я не намерен, но мимо сторожей легче проскользнуть в одиночку. Сегодня я попытаюсь пробраться на усадьбу и, если получится, встретиться с графиней.

— Смотри, ночью там наверняка спускают собак и сторожа вокруг бродят.

— Не думаю, что графиня ждет нападения на усадьбу. Мы ж не разбойники, в конце концов, поэтому вряд ли она усилит охрану.

— И все же будь осторожнее! — посоветовал Аркадий. — Дороги развезло, в лесу темно, как у арапа под мышкой.

— Дождь да слякоть для лазутчика — первейшие друзья и помощники! — рассмеялся князь. — Помнишь, как мы резвились по тылам французов? По неделе в седле, грязные, как бесы…

Аркадий хлопнул его по плечу:

— Ладно, собирайся, а я пока велю цветов нарезать. Доверяешь моему вкусу?

— Пока ты меня не подводил, надеюсь, и сейчас не подкачаешь, — усмехнулся Григорий и вышел из кабинета.

Через час князь был уже у озера. Дождь прекратился, но он вымок с ног до головы, когда пробирался сквозь лес, где каждая ветка норовила сбросить на него ушат ледяной воды. Мулату тоже досталось. Он всякий раз негодующе фыркал, когда на них обрушивался холодный водопад, и передергивал шкурой.

Низкие тучи затянули небо. Кромешная тьма поглотила все вокруг, и князь ориентировался лишь по тускло блестевшему справа зеркалу озера да лужам на дороге, которые Мулат форсировал, казалось, бессчетное количество раз.

Григорий предпринимал всяческие попытки, чтобы передвигаться бесшумно, но это плохо у него получалось, вдобавок он чуть было не наткнулся на странный обоз из пяти или шести подвод, на которых сидели, судя по разговорам и огонькам цигарок, десятка два мужиков с заступами и ломами. Князь вовремя принудил Мулата отступить с дороги под защиту деревьев. И даже зажал ему морду ладонями, чтобы тот не выдал их тайное убежище ржанием.