Антик с гвоздикой

— Хозяин был любезен с нами ровно настолько, насколько это положено. У меня нет к нему претензий. А то, что он заискивал перед бароном, только усиливает мои подозрения. Тут дело нечисто, и немчишка не зря появился в гостинице. Вполне вероятно, это как раз связано с теми не слишком боголепными делами, о которых наш хозяин предпочел тебе не сообщать. Дай бог, чтоб его интересы не касались Изместьева. — Князь вытащил из кармана брегет, посмотрел на него с досадой и перевел взгляд на Аркадия. — Теперь я понимаю его интерес к Ксении. Восемь лет назад, когда его прогнали из имения, она была совсем еще девчушкой, и он наверняка поразился, в какую красавицу она выросла. — И как ни в чем не бывало опять повернулся к окну.

Аркадий побледнел:

— Ты думаешь, он будет за ней волочиться?

Князь отвлекся от созерцания улицы и, весело прищурившись, посмотрел на своего приятеля.

— Успокойся, мой друг! У барона шансов тут меньше, чем у дражайшего Василия Ефимовича. У него же на роже написано, что каторга по нему взахлеб рыдает. Сдается мне, что давно готовы и то мыло, и та петля, чтобы вздернуть его на мачте. — Князь вновь выглянул в окно и быстро, сквозь зубы произнес: — Подъехали. — И слегка приспустил штору, чтобы с улицы его было незаметно.

Аркадий пристроился с другой стороны окна за другой шторой.

Коляску встретил гостиничный швейцар, открыл дверцу, помог спуститься поочередно графине, Ксении и Павлику. И, получив чаевые, бросился вперед, чтобы успеть распахнуть перед ними дверь парадного входа.

— Кажется, графиня сильно обеспокоена, — сказал князь тихо, опасаясь лишнего шума. Окна номера были открыты не только из-за жары. Спрятавшись за шторами, князь и его друг отчетливо слышали, что происходило внизу, но совсем не хотели, чтобы их заметили.

Аркадий ничего не ответил. Тут и без слов было ясно, что графиня не в себе. Она была бледна, нервно озиралась по сторонам и, выйдя из коляски, пропустила Павлика и Ксению впереди себя.

Мальчик и девушка поднялись на крыльцо, а графиня успела шагнуть только на первую ступеньку. Нужно было подойти вплотную к подоконнику и выглянуть наружу, чтобы понять, почему она вдруг замешкалась, а ее побледневшее лицо приняло и вовсе меловой оттенок.

Друзья быстро переглянулись. Аркадий заметил, как заходили вдруг желваки на скулах у его приятеля. Князь отодвинул штору, но не успел сделать последний шаг, который выдал бы его с головой.

Низкий скрипучий голос произнес внизу:

— Рад видеть вас, графиня, в полном здравии! Вдовство явно пошло вам на пользу, ma petite chevre[17]! Или я ошибаюсь и уже нашелся счастливчик, который занял место нашего несчастного Федора?

— В отличие от вас, барон, — произнесла графиня гневно, — я совсем не рада вас видеть. И оставьте свой фривольный тон. Я не давала вам повода к подобным вольностям в обращении. — Она поднялась на одну ступеньку выше и опять остановилась, из чего Аркадий сделал вывод, что барон стоит на крыльце, загораживая ей дорогу. Теперь друзья не могли видеть ее лица, только шляпку. Но спину графиня держала прямо, и друзья могли поручиться, что взгляда перед немчишкой она не опустила. И сдавать позиций, похоже, не собиралась.

Как жаль, что они не видели лица барона при этом. Но, судя по голосу, слова графини пришлись ему не по нраву.

— Жаль, Наталья Кирилловна, что вы пренебрегаете близкими друзьями своего покойного мужа, — произнес он раздраженно. — Мы сделали для него гораздо больше, чем вы, и в его жизни тоже значили гораздо больше, чем вы, — последние слова он произнес с явной издевкой. — Но именно вы, ma petite, завладели не только его титулом, но и состоянием. Разве это справедливо?

— И титул, и состояние достались мне по праву, — произнесла графиня с расстановкой. А князь и Аркадий переглянулись. Все-таки она была мужественной женщиной, и если даже у нее поджилки тряслись, то внешне это никак не проявлялось. И с бароном она разговаривала уверенно и высокомерно. — Или вы желаете оспорить право наследования? Я совсем не удивлюсь, если вы достали бумаги, в которых указано, что вы близкий родственник графа Федора. И тут князь рискнул выглянуть из окна. Графиня стояла всего на ступеньку ниже барона. Но так как она была выше его ростом, то их лица находились на одном уровне. И Григорий еще раз подивился бесстрашию этой женщины, которая способна была столь смело глядеть в глаза отъявленному мерзавцу. А в том, что барон фон Кромм — редкий негодяй, он не сомневался с первого взгляда на него и его разбойного вида слугу.

— Вы плохо обо мне думаете, графиня! — Барон приподнял шляпу, под которой пряталась обширная плешь. — Я в такие игры не играю. — Он склонил голову в поклоне, выпрямился и заметил: — У вас очаровательная сестра, Наталья Кирилловна! Надеюсь, она еще не сосватана?

— Это не вашего ума дело! — произнесла гневно графиня. — И не про вашу честь, барон!