«Антика. 100 шедевров о любви». Том 3

Ты смущен, знаток языков обоих! —
Мне, холостяку до Календ ли марта?
Для чего цветы? С фимиамом ящик?
Или из дерна

Сложенный алтарь и горящий уголь?

Белого козла и обед веселый
Вакху обещал я, когда чуть не был
Древом придавлен.

В этот светлый день, с возвращеньем года,

Снимут из коры просмоленной пробку
С амфоры, что дым впитывать училась
В консульство Тулла.

Выпей, Меценат, за здоровье друга

Кружек сотню ты, и пускай до света
Светочи горят, и да будут чужды
Крик нам и ссора.

Брось заботы все ты о граде нашем, —

Котизона-дака полки погибли,
Мидянин, наш враг, сам себя же губит
Слезным оружьем.

Стал рабом кантабр, старый друг испанский,

Укрощенный, пусть хоть и поздно, цепью,
И, оставя лук, уж готовы скифы
Край свой покинуть.

Брось заботы все: человек ты частный;

Не волнуйся ты за народ; текущим
Насладися днем и его дарами, —
Брось свои думы!

9

Прежде дорог я был тебе,
И руками никто больше из юношей
Шеи не обвивал твоей,
И счастливей царя был я персидского!
– Прежде страстью горел ко мне,
И для Хлои забыть Лидию мог ли ты,
Имя Лидии славилось,
И знатней я была римлянки Илии.
– Мной для Хлои забыто все,
Нежны песни ее, сладок кифары звон;
За нее умереть готов,
Лишь бы только судьба милой продлила век.
– Мне взаимным огнем зажег
Кровь туриец Калай, Орнита юный сын;
За него дважды смерть приму,
Лишь бы только судьба друга продлила век.
– Если ж прежняя страсть придет
И нас свяжет опять крепким, как медь, ярмом;
К русой Хлое остынет пыл,
И откроется дверь снова для Лидии.
– Хоть звезды он красивее,
Ты ж коры на волнах легче и вспыльчивей
Злого, мрачного Адрия,
Я с тобой хочу жить и умереть с тобой.

10

Если Дона струи, Лика, пила бы ты,
Став женой дикаря, все же, простертого
На ветру пред твоей дверью жестокою,
Ты меня пожалела бы!

Слышишь, как в темноте двери гремят твои,

Стонет как между вилл, ветру ответствуя,
Сад твой, как леденит Зевс с неба ясного
Стужей снег свеже-выпавший?

Брось же гордость свою ты, неприятную

Для Венеры, чтоб нить не оборвалась вдруг;
Ведь родил же тебя не Пенелопою
Твой отец из Этрурии!

И хотя бы была ты непреклонною

Пред дарами, мольбой, бледностью любящих
Между тем как твой муж юной гречанкою
Увлечен, все же смилуйся

Над молящим! Не будь дуба упорнее

И ужасней в душе змей Мавритании;
Ведь не вечно мой бок будет бесчувственен
И к порогу и к сырости!

11