Антихрист

Существовали инстанции, по которым он должен был пройти, известны разрешения, которые он должен получить, но он не доверял бюрократическому механизму. Это займет годы, и в любом случае внутри церковного аппарата обязательно окажутся их осведомители. И что церковь, если на то пошло, сможет предпринять? Предать его анафеме? Ему не страшна никакая анафема. Выступить с предостережением перед общественностью? Увеличить количество возносимых молитв? Есть ли вообще зубы у церкви?

Это решение он должен был принять сам, и, по крайней мере, он знал – он молился о наставлении и обрел его, – что на этот шаг он получил разрешение самой высокой инстанции.

Только оно и было ему необходимо.

Порыв ветра поднял с обочины листья и с яростью атакующей змеи бросил их в лицо священника. Он взъерошил его коротко подстриженные волосы – пронизывающий ледяной ветер, полный ненависти, которая проникла ему под кожу и теперь текла по венам. Он чувствовал, как она рвет мышцы, кричит в уши, замораживает пот на коже.

Но он решительно шел вперед. Он плохо ориентировался в этой части Лондона. Он никогда не был на тихой зеленой улице, но знал, что это то самое место. Ему даже не понадобилось смотреть на указатель. Он чувствовал здесь его присутствие.

Он шел и шел, пока не добрался до дома с башенкой.

На улице царил зной. Для Верити в саду было слишком жарко, и она спала после полуденного кормления в своей комнате, в кроватке.

Сьюзан с закрытыми глазами лежала в саду, в шезлонге. Рядом с ней сидела за столиком для барбекю присланная агентством три дня назад няня, которую звали Каролина Хьюз. Она собирала украшение для комнаты Верити – несколько фигурок домашних животных, прикрепленных к металлическому кольцу ниточками. Это украшение сегодня утром привезла Кейт Фокс.

Каролина была приятной женщиной лет под тридцать, чуть полноватой, с короткими каштановыми волосами, стриженными под мальчика. На ней была кремовая блузка и темно-синяя юбка в складку. На поясе у нее висел радиоприемник громкой связи, передающий звуки из комнаты Верити. Там было тихо – слышно было только ровное, успокаивающее дыхание девочки.

Из-за забора доносилось шипение поливальной установки. Пожилая пара, жившая там, умерла – сначала старик, потом его жена, с промежутком в несколько дней. Лом Коток, владелец тайского ресторанчика, который знал все новости округи, сказал Сьюзан, что дом кто-то снял в аренду – хотя, по слухам, он находится в ужасном состоянии. Своих новых соседей она еще не видела.

Ее тело было налито свинцовой усталостью. Доктор Паттерсон дал ей каких-то таблеток, и вчера они превратили ее в зомби. Несмотря на все просьбы Джона, сегодня она отказалась их принимать. Она хотела, чтобы голова у нее была светлой, но с таблетками или без – все было едино. Ее мозг наводняли одни и те же сумбурные мысли и страхи. Кейси. Трубка подачи воздуха. Сломанный соединитель. Она вышла из машины, пришла в палату Кейси, когда трубка уже была разъединена. Она же не могла забыть, что… что она…

Она содрогнулась. У нее в мозгу будто материализовался ящик, который она не могла открыть. Вот она в машине, а вот уже на полу в палате Кейси, держит два разъединенных конца трубки подачи воздуха. Промежуток времени между этими событиями был заперт в этом ящике. В этом же ящике лежали воспоминания о том, что произошло с Майлзом Ванроу. Она бежала, а потом Майлз Ванроу оседал на землю с торчащей из глаза антенной мобильного телефона. И никто не сказал ей о нем ни слова. Каждый раз, когда она упоминала Ванроу в разговоре с Джоном, он бледнел и менял тему. Вчера она позвонила Ванроу в офис и говорила с его секретаршей. Эта снежная королева сказала ему, что Майлза Ванроу нет в стране.

Если его нет в стране, если он за границей – значит, с ним все в порядке, верно?

Но она по-прежнему чувствовала, что Джон старается ее от чего-то защитить или, что более вероятно, что-то от нее скрыть. Правду?

А в чем правда?

Может, Джон просто тянет время, чтобы она ничего не предпринимала? Помогает мистеру Сароцини? Может, они собираются забрать Верити сегодня, завтра? Через неделю? Когда?

Во вторник Джон ездил к адвокату, Элизабет Фрейзер. Когда он вернулся оттуда, то сказал, что они ничего не могут предпринять, поскольку любое их действие подразумевает вручение мистеру Сароцини бумаг. Ей Элизабет Фрейзер ничего такого не говорила.

Неужели Джон лжет?

Может, ее родители тоже с ними заодно? Когда они навещали ее в больнице, она неоднократно рассказывала им, что произошло в то раннее утро в палате Кейси – по крайней мере, то, что смогла вспомнить, – и хотя они оба понимающе кивали, она заметила, как они переглядываются между собой – так, будто видят ситуацию совсем по-другому.

Иногда, в самые темные минуты, Сьюзан казалось, что у них есть еще одна причина для того, чтобы так переглядываться.

Неужели это я сделала? Неужели я помешалась? А вдруг я сумасшедшая?