Антихрист

Риикрой рассуждал: «За завтрак я заплатил пятьдесят долларов. А за то, чтобы ее трахнуть, заплачу триста. То есть, это должно быть для человека в шесть раз значимее, а стало быть — приятнее. Оценив предварительно, что это в сто раз значимее, я ошибся не в сто, а только в шесть… Почему я раньше никогда не задумывался над мотивацией человеческих поступков с точки зрения их денежного выражения? Я смотрел на эти маленькие человеческие слабости только как на проявление похотливой человеческой природы, а ведь за этими поступками целая философия, выраженная в деньгах. Велик Творец, создавший человека. Я заработал деньги и теперь думаю, как их истратить. Ну не на милостыню же. Конечно, я должен за них купить удовольствие. Плохо только, что мне не дано узнать, что означают эти чувства. Это знает любое животное, а мне не дано, потому что я — духовная сущность. Какая жалость. — Но с этим, увы, ничего не сделаешь. У меня отсутствует центр наслаждений. Мудр Творец, не давший его духам, иначе мы бы все уже удрали к людям. Мне ничего не остается, как руководствоваться чувствами этой женщины», — решил Риикрой.

Он не торопясь раздел женщину, потом разделся сам. Положил ее на кровать и стал делать свое дело, внимательно следя за выражением глаз женщины. К удивлению Риикроя, в глазах не отражалось ничего, что можно было бы счесть следствием получения удовольствия. «Может быть, она фригидная? — размышлял Риикрой. — Ну, нет уж, за триста-то долларов должна она хотя бы изобразить страсть».

— Тебе что, совсем не нравится? — спросил Риикрой.

— Нет, почему же, ты молодец.

— А мне кажется, что ты вот-вот заснешь.

— Изображение страсти не входит в расценку.

— А как же истинные чувства?

Риикрой почувствовал, как напряглось тело женщины.

— Зачем они тебе?

— Я ведь покупаю любовь или страсть, что тоже неплохо. И я честно и, как мне кажется, профессионально делаю свое дело. Почему же ты за такие деньги лежишь как бревно?

— Ты что, не можешь кончить? Ладно, я тебе помогу. — Женщина начала двигаться, показывая незаурядное мастерство. Уж кто-кто, а Риикрой насмотрелся на профессиональных проституток — со времен Древнего Египта и до сегодняшнего дня — и знал, как они могут работать, если хотят. Но выражение глаз женщины не изменилось. «Что она ведет себя как партизанка, которую насилует взвод карателей? Решила откупиться от меня своей потной спиной. Нет уж, не для того я отправил в иной мир четверых, чтобы смотреть в твои пустые глаза». И Риикрой начал экспериментировать. Он делал с женщиной то, что ему приходилось видеть за свой долгий век в разные времена и в разных странах. Через некоторое время она стала хрипеть и вырываться. Потом стала просить, чтобы он ее отпустил. На это Риикрой спросил, когда у нее, наконец, наступит оргазм. Женщина как-то странно, с всхлипыванием и тихим завыванием, заплакала. Но Риикрой не прекращал делать свое дело.

— Отпусти меня, мне плохо. Я больше не могу, — взмолилась женщина.

— Я думаю, мадам, что вы лжете. — Риикрой прекратил на время движения и взял женщину за горло. — Я могу отпустить тебя только в двух случаях: или ты честно отработаешь мои деньги, то есть отдашь мне себя так, как это полагается между честными партнерами, или я не дам тебе ни гроша, а наоборот — ты заплатишь мне триста долларов за бесполезно истраченную энергию и время. — И Риикрой продолжил с удвоенной энергией. Женщина стала вырываться и кричать. Риикрой зажал ей рот ладонью. В глазах ее Риикрой увидел животный страх. Женщина стала задыхаться, но Риикрой не отпускал ее, а наоборот крепче зажал ей рот, потому что боялся, что кто-нибудь услышит ее стоны и крики и ему помешают исполнить задуманное. Наконец Риикрой увидел, что взор его партнерши затуманился и стал отстраненным. «Наконец-то, — подумал Риикрой, — значит, ты мазохистка. Трудно же тебя ввести в экстаз». Поработав для верности еще минут пять, Риикрой прекратил свое дело и поднялся. Женщина не двигалась. Риикрой взял ее за руку и пощупал пульс. Пульса не было. Женщина была мертва. «Значит, я ее задушил. Ну что ж, жаль, конечно, но тут уже ничего не поделаешь. Сама виновата». Риикрой спокойно оделся и, вытряхнув из сумочки своей жертвы двести долларов и пятьдесят тысяч рублей, с удовлетворением положил их в свой кошелек и вышел из комнаты.

Внизу в баре к нему подошел официант и, любезно улыбаясь, спросил:

— Все в порядке?

— Да, — ответил Риикрой. И, не останавливаясь, пошел к выходу.

— Извините, а Наташа вышла с вами?

— Нет, она осталась в номере.

— Тогда я попрошу вас на минуточку задержаться. — Но Риикрой не остановился. Официант в два прыжка обогнал Риикроя и загородил выход. — У нас так не принято, сударь.

— Я очень спешу, — сухо произнес Риикрой. — Уйди с дороги..