Антихрист

— Еще там написано, что ты достоин действовать так, как считаешь нужным, дорогой мой, любимый Иван. Кто же убьет тебя?

— Это неважно, но исполнители уже определены. А ты, ты должна знать еще одну часть этой печальной правды, прежде чем мы расстанемся. Когда я умру, Бог уничтожит всякую память обо мне. На земле ничего не останется от меня: ни воспоминаний людей, ни документов, ни других свидетельств.

— Не понимаю, зачем это Ему надо?

— Потому что я, точнее то, что я собой представлял совсем недавно, — это аномалия. Это воплощение всех смертных грехов человечества, самый страшный из которых — презрение Бога. Пока будет существовать память обо мне, будет пример человека, который смог почти отведать плод с дерева жизни, презрев все законы, установленные Богом.

— Но почему же Бог допустил до этого? Раз Он допустил, значит… Значит, в этом нет твоей вины.

— Все, что я сделал, было проявлением моей воли, и это было возможно потому, что у меня не было души, а значит, и программы жизни. Бог послал мне Лийил, дал возможность осуществлять любое мое желание в надежде, что я увлекусь земными соблазнами и брошу свою Систему. Но как я мог ее бросить! Бог — благороден, Он не уничтожил меня и не лишил разума. — Иван усмехнулся. — Бог благороден в самом высоком и чистом смысле, хотя это слово, наверное, не очень подходит для определения Его уважения к человеческой свободе. Воистину, Он не делает с другими того, чего не желает себе. Теперь, когда я понял все, что со мной произошло, я действительно полюбил Его, как, наверное, любят отца, которого у меня никогда не было. Ты знаешь, Наташа, я всю жизнь прожил один, а теперь я не один — у меня есть Бог и есть ты. Если можно подвести итог жизни, то это неплохой итог. Я счастлив и потому уже, что ты меня слушаешь и понимаешь.

— А если бы мы встретились пять лет назад и полюбили бы друг друга, как сейчас, то ничего бы и не было? Ты бы никогда не вступил на путь Антихриста?

— Нет, ни пять лет назад, ни пять дней назад это было невозможно. Посмотри вокруг, Наташа, разве ты мало видишь людей, идущих к обозначенным ими целям, несмотря ни на что? Я был только одним из них. Мои способности к абстрактному мышлению, конечно, намного выше средних, может быть, даже исключительны. Но ведь многие люди обладают такими же способностями в других сферах человеческой деятельности. И далеко не у всех из них имеется душа. А Лийил у Бога только один, и Он не может расставаться с ним надолго. То, что Бог послал его на Землю, — событие исключительное. Я думаю — второе за всю историю. Очень скоро Лийил вернется к Богу. И это говорит о том, что свободные люди в конечном итоге в ответе за все. Понимаешь?

— Не очень… Боже мой! О чем мы говорим! Да, да, я понимаю, что в том, о чем ты мне рассказываешь, вся твоя жизнь, но не надо сейчас об этом. Обними меня…

Иван крепко обнял Наташу, и они стояли так долго. Наташе показалось, что она перестала существовать, что ее душа слилась с душой Ивана, и что именно это и было то, чего она так ждала всю жизнь. Это было выше, чем ощущение счастья, и никак не связано с чувственным восприятием его тела. Это было совсем другое.

Иван чувствовал то же самое. Он не хотел выпускать Наташу из объятий, он знал, что это в последний раз.

— Тебе пора ехать, — прошептала Наташа. — Не оставляй меня. Ведь ты же мог бороться с судьбой, попробуй еще раз.

— Это невозможно теперь. Это невозможно…

Наташа отдала Ивану билеты и документы и сказала:

— Я хочу проводить тебя. Можно?

— Почему ты спрашиваешь?

Наташа смотрела на Ивана и улыбалась, но в ее глазах Иван увидел глубокую печаль.

— Значит, у меня не останется и памяти о тебе. Значит, все будет вычеркнуто. Нет, это несправедливо. Не верю в это. Не знаю, как по отношению к другим, но по отношению ко мне это так жестоко. Бог не сделает со мной так, я знаю. И не говори ничего, не возражай. Это жестоко. Я согласна никому, ничего, никогда не говорить о тебе, я готова подписать любой документ, хоть и кровью, но память-то, память — должна остаться. Я бы жила тихо, довольствуясь малым. Почему это невозможно? Зачем мне весь этот мир со всей его бесконечностью, если я потеряю тебя и вновь не найду и нет никакой надежды на это?

— Наши души будут ждать Конца света и никогда его не дождутся, я надеюсь.

— А я тебе скажу иное. Я надеюсь, что они дождутся. Ведь они у нас есть — души! Есть?

— Да. Наташа, я ведь умру именно для того, чтобы не было Конца света.

— Это твой выбор, а я буду умирать в надежде дождаться этого Конца. Сколько тебе осталось времени жить?

— Я думаю, до завтрашнего вечера.

— А где сейчас Лийил?

Иван показал на свою голову.

— Здесь? — Наташины глаза испуганно расширились. — Что же такое этот Лийил?

— Это инструмент Бога, через который Он выражает свою волю непосредственно.

— Он управляет тобой?

— Он стал моей душой, на время, пока я здесь, в мире людей. Такова воля Бога.

Наташа еще раз посмотрела на Ивана, и у нее закружилась голова.

— Что ты хочешь, чтобы я для тебя сделала?