Антихрист

Но кто же этот Иоанн, осмеливающийся брать на себя истолкование небесных велений, обращающийся к Церквам Азии с таким авторитетным видом, будто бы он перенес такие же гонения, как и его читатели? Это или апостол Иоанн, или соименник апостола Иоанна, или какой-либо писатель, желавший выдать себя за апостола Иоанна. Очень маловероятно, чтобы в 69 году, при жизни Иоанна или вскоре после его смерти кто-либо решился без его согласия присвоить себе его имя для столь интимных советов и упреков. Из числа одноименников апостола никто, конечно, не осмелился бы покуситься на это. Пресвитер Иоанн, единственное лицо, на которое ссылаются при этом, если он и существовал, принадлежал, как кажется, к последующему поколению. Не отрицая сомнений, которые остаются почти по всем этим вопросам о подлинности апостольских посланий, ввиду той беззастенчивости, с какой апостолам и другим святым мужам приписывали откровения, которым было желательно придать авторитетность, мы считаем возможным, что Апокалипсис есть произведение апостола Иоанна, или что он, по крайней мере, признал это произведение своим и позволил адресовать его от своего имени Церквам Азии. Сильное впечатление от убийств 64 года, от опасностей, которым автор подвергался, отвращение, внушаемое ему Римом, по нашему мнению, вполне подходят апостолу, который, по нашей гипотезе, сам был в Риме и, описывая эти трагические события, мог сказать: Qiorum pars magna fui. Он захлебывается кровью, она стоит у него в глазах, мешает ему видеть природу. Картина чудовищных подробностей царствования Нерона захватывает его подобно навязчивой идее. Но серьезные возражения ставят здесь критику в весьма щекотливое положение. Наклонность к мистике и к апокрифу, которою отличаются первые христианские поколения, покрывает непроницаемым мраком все вопросы истории литературы, относящиеся к Новому Завету. По счастью, в этих анонимных или псевдонимных произведениях душа изливается в таких выражениях, которые обмануть не могут. В народных движениях трудно различить долю участия каждого отдельного лица; истинно творческий гений слагается из чувств всех.

Почему автор Апокалипсиса, кто бы он ни был, избрал Патмос местом своего ясновидения? На это трудно дать ответ. Патмос или Патнос — небольшой остров, имеющий около четырех лье в длину, но очень узкий. В античные времена Греции он процветал и был очень густо заселен. В римскую эпоху он сохранял все значение, приличествующее его малым размерам, благодаря превосходной гавани, которая образуется в центре острова перешейком, соединяющим скалистую северную часть с южной. По условиям берегового мореплавания той эпохи Патмос был первой станцией для путешественников, едущих из Ефеса в Рим, и последней для едущих из Рима в Ефес. Ошибочно представлять себе этот остров в виде пустынного утеса. Патмос был, а может быть, и снова будет одной из важнейших морских станций Архипелага, ибо он лежит в месте пересечения многих морских путей. Если Азия возродится, то Патмос будет для нее тем же, чем является Сира для современной Греции, чем были в древности Делос и Ренея среди Цикладских островов, нечто вроде складочного пункта для торгового мореплавания, почтового пункта, полезного для корреспонденции путешественников.

Вероятно, благодаря всему этому на данный остров пал тот выбор, Который впоследствии доставил ему столь выдающуюся славу в христианском мире, потому ли, что апостол должен был скрыться сюда с целью избавиться от какой-либо репрессивной меры со стороны ефесских властей; потому ли, что, возвращаясь из своего путешествия в Рим, накануне встречи со своей паствой апостол составил в какой-либо из cauponae, каких, вероятно, было много по берегу гавани, тот манифест, который он хотел послать вперед себя в Азию; потому ли, что, уединяясь, чтобы сделать крупный шаг, и полагая, что местом своего видения нельзя было сделать Ефес, он избрал остров Архипелага, который, находясь от метрополии Азии в расстоянии одного дня пути, имел с ней ежедневное сообщение; потому ли, что у него сохранилось воспоминание о последнем заходе в эту гавань во время полного тревог путешествия в 64 году; потому ли, наконец, что простая случайность морского плавания вынудила его остановиться в этом небольшом порту на несколько дней. Плавание по Архипелагу полно таких случайностей; переезды через океан не дают о них никакого понятия, ибо в наших морях господствуют постоянные ветры, которые помогают судну, даже когда бывают противными. Здесь же постоянно чередуется полное безветрие, а когда судно входит в узкие каналы, то начинает дуть противный ветер. Здесь никогда нельзя собой распорядиться и приходится приставать к берегу не там, где хочешь, а где это возможно.