Антихрист и Русский царь

К обеду, как и обещал губернатор, подъехал Премьер. Столы в зале приёма блистали самыми изысканными блюдами и коллекционными винами. На торжественный обед, посвящённый предстоящему историческому событию, собралась вся столичная элита, оттеснив «региональных» во второй дополнительный зал с фуршетным столом. Одновременно с Премьером и принцем в обеденный зал вошёл Патриарх в сопровождении епископа Дармидонта. Гости в сотни глаз уставились на основных участников действа. Наконец первым, согласно закону гостеприимства, выступил Председатель правительства, подойдя к английскому гостю, он пожал ему руку. Защёлкали затворы фотокамер. Сменщик с трудом сдерживал эмоции. Ведь он пожимал руку любовнику Даратэи. Ему хотелось ударить в это красивое и порочное лицо, но по его лицу расплылась улыбка гостеприимства. Принц Харольд попытался поскорее вытянуть свою руку из маленькой потной ладошки главы российского правительства. Его больше интересовала встреча с главой Русской Православной Церкви. Боковым зрением он заметил, как старый Патриарх занял место за приготовленным для него столом. Фотообъективы и камеры журналистов не могли не отразить этот момент и ждали развязки, ловя необходимые планы. «Выскользнув» от Премьера, принц решительным шагом направился к Патриарху за благословением. Так положено у «этих русских». Он запланировал благословение Святейшим будущего российского императора на глазах у всего мира. Подойдя к столу Патриарха, он молитвенно сложил руки, но Патриарх даже не поднял на него глаза. Повисла пауза. Фотокамеры в ожидании назревающего скандала застрекотали, как сороки. Выручил архиепископ Дармидонт, который вместо Святейшего благословил принца на глазах публики, вздохнувшей с облегчением. На подобную инициативу Патриарх ответил испепеляющим взглядом и бросил через плечо какую-то фразу в адрес чёрного монаха.

— Патриарх просит прощения, ему нужно готовиться к службе, — сообщил журналистам его помощник, — тем более он сейчас держит строгий пост и ему не пристало сидеть за таким скоромным столом.

Вслед за этим Патриарх и сопровождающий его монах вышли из обеденной залы.

— Что это значит? — бросил принц Харольд своему статс-секретарю, вернувшись за свой стол.

— Думаю, что Патриарх с Президентом заодно — не хотят отдавать свою власть, — уверенно заявил Мерзавой.

Принц Харольд окинул взглядом большой зал и где-то среди журналистской братии увидел знакомое лицо. Сначала подумал, показалось, но потом снова выхватил это лицо. Алёна Рощина! Та самая русская журналистка, из-за которой он потерпел фиаско. Желание реванша с новой силой закипело в нём.

— Поймать эту русскую и в мой самолёт. После провозглашения я хочу увезти её с собой в Лондон, — тоном, не терпящим возражений, заявил молодой англичанин.

— Может случиться скандал! — предостерёг Мерзавой, узнав, о ком говорит хозяин.

— Во избежание этого займись сам, у тебя служба безопасности под контролем, — усмехнулся принц, напоминая ему про Иванова.

Патриарх Московский и всея Руси вёл службу необычно торжественно. Ему помогали архиереи, ближе всех к Святейшеству был архиепископ Дармидонт и новый дьякон, которого местный архиерей ввёл за час до начала службы. Старый дьякон, прослуживший в храме тридцать лет, тщательно скрывал свою обиду, молясь с другими верующими, но периодически вытекающие из глаз слёзы красноречиво говорили о его отношении к подмене. В храме лишь несколько человек знали истинную причину этого. В их числе архиепископ Дармидонт, майор Дроздов, генерал Иванов и новый дьякон — переодетый агент ФСБ. Лжедьякону предстояло подменить шар. В чаше для жребия, подаваемой после молитвы, должны были оказаться два шара и в каждом записки с одним и тем же именем — принца Харольда Даньелза Виндзора Мессии. Закончив молитву, Патриарх испросил его благоволения и помощи в святом жребии. Затем подал знак архиепископу. Дармидонт получил от подставного церковного клирика чашу с двумя пасхальными сферами и торжественно поднёс её к главе Русской Православной Церкви. Патриарх трижды перекрестился и достал один шар. Раскрутив, открыл и извлёк записку. В храме наступила гробовая тишина. Казалось, слышно, как стучат сердца присутствующих. Патриарх изменился в лице. Все видели охватившее его волнение. Наконец его лицо просветлело, словно от прозрения, он огласил Божественный жребий.

— Волею Господа нашего, мы призываем на царствование в Россию Богом избранного… — Он развернул листок бумаги, и по храму, в ожидании оглашения, прошелестело дыхание паствы, — Романова Михаила Георгиевича!

В церкви пронёсся вздох разочарования и радости одновременно. Чьи-то надежды не оправдались, кто-то ликовал всей душой.

— Кого? Какого Романова? Не того ли, которого кремировали? — выкрикнул Мерзавой, с испугом всматриваясь в ледяное лицо Антихриста.

Хозяин, казалось, почернел лицом и едва сдерживался от расправы над статс-секретарём.

— Вы не можете пригласить на российский престол мертвеца! — всё громче раздавалось в стенах храма.