Антикиллер-5. За своего…

Они на центральной «точке», ресторан «Бумбараш». У Плюхи здесь штаб-квартира. Сам он давно ничего не толкает, только решает вопросы, он – бригадир, менеджер, на него работают дилеры. Крэк, «белый», «батарейки», «гондурас»…

– А «гондурас» – что еще за хрень? – спросил Гнедин.

– Отстал от жизни, братан! Новая синтетическая шняга из Тая, полмозга отфигачит в минуту! Ха-ха-ха! – Плюха лыбится, аж пузыри в уголках рта. А глаз продолжает подмигивать, будто сам по себе. – Хочешь, дам травануться на пробу!

Гнедин качает головой:

– Не, я вот лучше коньячку…

Он поднимает рюмку, делает глоток. Плюха с размаху хлопнул его по плечу, зубы звякнули о стекло, коньяк едва не расплескался. Но Плюха даже не заметил.

– И правильно делаешь, братан! Пусть лохи травятся! А я на них бабло поднимаю!! По десять «штук» в неделю, братан!

– Чего? – сперва не понял Гнедин. – Негусто…

– Десять тонн баксов негусто?! – изумляется Плюха.

Гнедин давится коньяком.

– А, м-м… Нормально так… Неплохо.

Для него это, конечно, космические деньги. Десять тысяч долларов в неделю, сорок в месяц. За две зарплаты можно «мерс» купить – новый, в фабричной пленке на сиденьях и с запахом свежей краски. Да, живут ведь люди!

– Мне тоже отстегивают с трех участков в Первомайке, – небрежно замечает он. – Шмары, толкачи, шелупень всякая. Десятого числа каждого месяца – три конвертика. Правда, суммы не такие…

– Так ты в уважухе, братан!

Гнедин пожимает плечами: ну да, он как бы уже привык. А Плюха ржет в голос, смотрит в глаза и подмигивает, подмигивает. Что он при этом имеет в виду, непонятно. Но лучше не уточнять.

– Слушай, у нас под Тиходонском одного бывшего опера грохнули, – говорит Гнедин. – Он отсюда, из Сочей ехал, с отдыха. И странная получилась вещь – типа ни за что пристрелили. И его, и семью… Короче, вообще в мясо раскидали.

– Как звать? – Плюха гасит улыбку, откидывается в широком кожаном кресле. Одним глазом смотрит, сверлит… а вторым – подмигивает. И пустую рюмку по столу возит туда-сюда.

– Гусаров фамилия…

– Не знаю такого.

– Да он неприметный был такой, больших должностей не занимал… – Гнедин морщится. – Не в том суть. Мне сейчас размотать это дело надо, размотать и доложить. И кроме меня некому, понимаешь? Я потому сюда и прибыл…

Он напускает на себя важный вид. Отрезает кусочек бифштекса, отправляет в рот, коньячком запивает. В эту минуту он чувствует себя… ну, как минимум, следователем по особо важным делам. Типа Баринова. Мозг. Дедукция, интуиция, то да сё.

– И чего хочешь, Степка? – хохотнул Плюха. – Чтоб я тебе кентов сдал, которые опера твоего вальнули?

Гнедин издал неопределенный звук, что-то вроде «пф-ф».

– Сдавать никого не надо… Я подумал просто, может, там какой-то мутный темный интерес был… Типа наркоты что-нибудь… Это же как бы твоя область…

– Ты что, дурак? Кто наркоту возит из Сочей? Братан, ты чё?! – Плюха жизнерадостно заржал. – Это сюда ее везут, сюда-а, брата-ан! И здесь все сметают! По четыре сотни за грамм! В вашем Тихожопинске бабло зарабатывают, а здесь спускают! А-афигенное бабло, братан! Курорт!

Гнедин понял, что сморозил глупость. Неприятно. Он потянулся за рюмкой.

– А насчет твоего вопроса… Наши тут не при делах, – Плюха посерьезнел. – Не нужно никому заезжего мента за пятьсот верст от Сочей валить. А если бы вдруг получилось – я бы знал. Я даже знаю, если кто-то из пацанов трепак словил. Так что, можешь насчет этого не париться!

Плюха помолчал, а потом глянул на Гнедина по-другому и холодно добавил:

– Только если бы и знал – тебе бы не сказал! Потому что ты из ментов, а я из братвы, и откровенничать с тобой мне западло! Ты же меня не ссучить приехал?

Старлей даже испугался.

– Да ты что, Вовчик, я же так, по-дружески… Спросил просто…

– А, ну тогда ладно… Давай еще по одной!

– Давай! – Гнедин кивнул, обдумывая, как он напишет в рапорте: «Проведенными оперативно-розыскными мероприятиями установлено, что информацией об убийстве Гусарова местные криминальные элементы не располагают. Более того, считают такую возможность маловероятной…» Красиво получится! А главное – это ведь чистая правда!

– На хрена тебе этот опер вообще сдался? – недоумевал тем временем Плюха. – Грохнули и грохнули! Я бы тем кентам еще премию бы выписал за доброе дело! Опера завалили!

– Он бывший, – напомнил Гнедин.

– Да какая разница!

Гнедину стало почему-то обидно. Немного, самую малость.

– Ну, а если бы меня грохнули? – не выдержал он. – Не его, а меня?

– Так ты ж другой, ты свой мент! Тебя и валить ни к чему! Я б тебя сюда, в Сочи перевел, будь моя воля! Не, честно, братан! Ты бы тут бабла накосил, оно бы из жопы у тебя лезло!

«Десять штук зеленью в неделю, – подумал Гнедин. – Пусть даже пять. Блин, да за такие бабки, да что угодно…»

– Так давай, я сам переведусь!

Плюха поощрительно засмеялся:

– Давай, отдыхай пока! Я тебе программу устрою – по первому разряду…