Антикиллер

А за другие, более важные одолжения, например, торговлю овощами без справки о наличии приусадебного участка, черноусые молодцы передавали увесистые пакеты из рук в руки.

С рынка жили многие. И врачи санэпидслужбы, городские и районные чиновники, мошенники и воры, картежники, сбытчики наркотиков, проститутки. Кроме профессионалок здесь встречалась интересная категория дамочек, отправляющихся за деликатесами с объемистыми сумками, но без кошелька, а чтоб удобней было расплачиваться, не надевающие трусиков.

В прилегающих домишках с прохладными подвалами любили останавливаться торговцы нежным товаром: мандаринами, персиками, гвоздиками. Менялись поколения хозяев и постояльцев, но уклад оставался прежним и потомки давно умершего дяди Сандро с неизменной хурмой по-прежнему поселялись у наследников почившей в бозе тети Нины.

Связанные с рынком профессии передавались по наследству: сыновья грузчиков или подсобных рабочих занимали в конце концов места отцов, тетя Вера варила обеды для мясников, как ее бабушка и мать, молодой Хрыкин гонял три карты не хуже мастера этого дела деда Хрыкина. «Старожилы» цветочных рядов помнят Людку-Помойку молоденькой красивой девчонкой, азартно исполняющей минет прямо на торговых местах, теперь цветочников обслуживают дочери – Надька и Ленка, а недавно пустили в дело внучку – тринадцатилетнюю Светку.

Все тянутся к рынку, потому как кроме живой копейки тут есть главное, что нужно человеку для жизни: и парное мясо, и свежайшее молоко, и фарфоровой прозрачности яйца, и еще бьющаяся рыба, отборные овощи и фрукты, прополис, маточное молочко, барсучий жир, целебные коренья и травы.

Регулировать сложную и запутанную жизнь столь благодатного места официальная администрация была не в состоянии, поэтому всегда существовало параллельное управление, осуществляемое «теневым правительством» – воровской общиной Тиходонска.

Воры не интересовались крестьянами, продающими собственный товар, курируя только криминальную сторону жизнедеятельности рыночного организма: собирали дань с перекупщиков, торговцев наркотиками, проституток, разрешали сложные споры, мелкая уголовная шелупень обворовывала зазевавшихся продавцов или резала карманы у посетителей. До сих пор живет история о большом шухере, устроенном тиходонскими жуликами вскоре после войны.

Ветер быстро гнал по небу низкие облака и в разных местах рынка подставные дядьки и тетки принялись метаться и истошно орать: «Колокольня падает! Падает колокольня!»

Люди вскидывали глаза на высоченную колокольню собора, которая на фоне движущихся облаков, казалось, и вправду потеряла устойчивость и рушится на землю. Началась паника, продавцы, бросив товар и опрокидывая прилавки, рванулись к выходу, в давке потрошили сумки и карманы юркие «щипачи», по торговым местам шмонали шустрые огольцы, набивая в огромные чувалы ценные по тем временам продукты и засовывая за пазухи забытую в спешке выручку...

Потом колокольню снесли, но в последние годы поднимающийся на ноги собор, позолотив купола, принялся ее восстанавливать, что дало повод для шуток бывалому прибазарному люду: опять жульманы шмон наведут, как в сорок седьмом...

Но с тех лет методы «работы» криминалов сильно изменились. Долгое время официальная рыночная власть и «теневое» управление существовали в разных плоскостях и не затрагивали друг друга.

В середине шестидесятых интересы «по-крутому» пересеклись. Тогда в Тиходонске объявилась группа Кнута, не характерная для своего времени. Она будто каким-то образом оказалась переброшенной из бурных девяностых. Сам Кнут всегда ходил с пистолетом, несколькими паспортами и астрономическими суммами денег – пятнадцатью-двадцатью тысячами рублей.

Он был очень мобилен и, заподозрив неладное, садился в самолет (благо, спецконтроля на оружие в те времена еще не существовало) и улетал в другую точку Союза, так как имел много конспиративных квартир с преданными ему сожительницами.

Подбирая сообщников на местах, Кнут изрядно наследия по стране. Во Львове устроил стрельбу в ресторане, потом скрылся на захваченном такси, водителя которого запер в багажник. Тяжело ранил милиционера в Риге. Средь бела дня ограбил сберкассу в Москве. Забрал казну у картежников в Одессе...

В Тиходонске Кнут с двумя соучастниками «наехал» на рынок. Тогда еще не знали слов «наезд» и «рэкет», но Кнут опережал свое время. Он требовал по две тысячи с водителей кавказских рефрижераторов, привозивших цитрусовые и цветы. Те тоже были достаточно крутыми парнями и взялись за монтировки, но Кнут извлек пистолет, одному раздробил рукояткой челюсть, второму прострелил ногу. После этого водители стали платить.

Добившись успеха в одном, Кнут назначил оброк торгующим. Тут вмешался воровской авторитет Мулик, который «держал» рынок и не собирался терпеть беспредел чужаков на своей территории. Наглецу предложили покинуть город, в противном случае грозили устроить «правилку» и посадить на нож.