Антикиллер

– Не полезу. Если бы она ровной была... А она вишь как наклонена...

Здесь, за проходной ТЭЦ, Коренев одержал первую ощутимую победу в физической схватке. Крыса с Кривозубым набросились на него вдвоем, они были явно сильнее, но, когда он въехал одному в ухо, а второму по скуле, оба спрятались в ведущем к трубе тоннеле и оттуда жалкими голосами просили мира и прощения.

Коренев подобрал какую-то палку и был настроен воинственно, видя это они вылезли наружу на коленях. Лис отбросил палку и даже не настукал по подставляемым шеям. Сам бы он не стал беспричинно нападать на товарища, не ползал бы на коленях и не подставлялся под карающие удары. Тогда он сделал вывод о том, что люди есть разные и ведут они себя тоже по-разному. Одни не хамят, не наглеют, живут с достоинством, другие беспардонно прут на рожон, но, получив отпор, ломаются и готовы на все, чтобы ублажить победителя.

Этот вывод оказался очень важным и неоднократно подтверждался впоследствии, когда Лис вламывался один в ночные притоны и мгновенно «вырубал» самого борзого, тем самым приводя в повиновение всех остальных. Крыса с Кривозубым в то время уже мотали срока, Кривозубый в конце концов выскочил, а Крыса так и затерялся за колючей проволокой.

– Особо опасным признали, – осуждающе качал головой Добриков, щеря наросшие один на другой зубы. – Не может понять; всю жизнь в зоне не протопчешься, все равно «завязывать» надо...

Сам Кривозубый «отошел», устроился грузчиком, прописался в Центральном районе. Лис его встретил почти случайно, улыбнулся дружески, протянул руку – старые товарищи, как-никак!

Актерство, игра – какие они, к черту, товарищи, но опер должен располагать к себе людей, а майор Коренев умел это делать.

– Кем был-то в зоне? – спросил, чтобы поддержать разговор. – Мужиком?

– А кем же? – оскорбленно ответил «друг детства».

По тону Лис понял, что неопрятный, косноязычный, с явно выраженным физическим недостатком Кривозубый скорей всего был чушкарем, а может, и пидором. Но виду не подал, поговорил по душам, обещал помощь и поддержку, намекнул, что, может быть, и к нему обратится за советом. Польщенный Кривозубый кивал, хотя в глубине души прекрасно понимал, за каким «советом» может к нему обратиться матерый опер, о котором среди блатных ходили легенды...

Когда Кривозубого забрали в вытрезвитель, Лис помог, сообщение на работу придержал, спас гражданину Добрикову тринадцатую зарплату. Но и тот, когда понадобилось, «дунул» – и раз, и другой, и третий... Долг платежом красен, хотя какие счеты между товарищами!

С воровской общиной Коренев обходился уважительно, но свысока, как союзный авторитет с местным. Если надо было – заезжал запросто к Черномору, а то и к Кресту в колонию заглядывал, решал свои вопросы, в чем-то братве уступки делал – в любом деле интерес должен быть взаимным.

По «понятиям» отношения между ворами и сыщиком определены строго, ты его уважай да палец не давай – без руки останешься. Все знали, что денег Лис не берет, абы с кем не пьет и слово держит. Правда, давал он слово редко, по-крупному никого не отмазывал, а множество пальцев и рук держал крепко – не вырвешь!

Тогда все было ясно: вор ворует, сыщик ловит. Вор – это вор, сыщик – это сыщик. Один прячется, другой охотится.

Но вот накатили новые времена, и все перемешалось. Один кооператор с другого бабки сдаивает, вчерашние спортсмены частные ларьки и магазины данью обкладывают, накачанные мальчики с наглыми рожами и в броской униформе раскатывают на «мерседесах», почти не таясь «глушат» конкурентов, сжигают торговые точки... И никто ничего не боится, закон как-то потишал, а потом его и вовсе в жопу засунули.

Сейчас кулак закон, а лучше – «макар», «калаш», «лимонка»... И эти новые, спортивно-кожаные чувствуют себя как рыба в воде. Раньше «призраки» с самодельными автоматами пять лет на кассиров да инкассаторов нападали, перестреливались, ранили, убивали, сами пули получали, пока их не схватили и не расшлепали. А захватили за все эти годы двести пятьдесят тысяч, да и то самый большой куш – рюкзак с двумястами двадцатью «штуками» только сорок минут в руках подержали, догнали, отобрали, одного на месте уложили. Так что весь их доход за пять лет смертельного риска – шесть отечественных «Жигулей»!

А сейчас рэкетирская группа без всякой стрельбы, на одном страхе за полгода «делает» по «мерсу» и квартире каждому!

Лис аж зубами скрипел от ярости. Не на эту шелупень, на тех, кто страну в страх и беспредел опустил Сам-то он никого не боялся кулаком без разбора дробил развитые жвачкой челюсти, ломал руки с зажатыми железками, ногой яйца разбивал, если по-другому не понимали.

Братва его за крутость уважала, к тому же в нее твердо вбито железное правило: м е н т ы н е п р и к а с а е м ы! Это правило Ларченков с Босяковым, Головановым, Карначом и другими операми старшего поколения вбивали, не жалея кулаков, пистолетных рукоятей и автомобильных аккумуляторов.