Антикритика

Литература лишается писателей... Слыша о гонке за талантами, объявленной в "Знамени", я скорей жалею о том, сколько будет их загублено, чем радуюсь открытиям. Молодая искренняя Екатерина Садур, для остроты ощущений опубликованная "Знаменем" в одном номере с известной своей матерью: маленькая повесть, которая еще не заставила ее потрудиться и в которой именно не чувствуется опыта, труда; дали ведь даже ей премию, она даже речь говорила о своих корнях, а за какой труд, какие она там изнатужилась вытащить корни, какая она, в конце концов, русская реалистка, если в одном журнале у ней реализм, а в другом, потащила редакция в обратную сторону, постмодернизм. Карен Степанян, опять же почему-то в статье о реализме, углубился в рассказ Дмитрия Бакина, опубликованный как раз в "Знамени", тот уже в толковании его чуть не Фолкнер. Мерило литературы есть труд. У Бакина вышла книга, вышла через много лет после так называемого дебюта. Этот труд, многолетний, по-моему, и важно понять, иначе станет одним фолкнером в "Знамени" больше, а одним Дмитрием Бакиным в современной прозе меньше. Похожее, "сколь прибудет, столь убудет", у журнала получается с Верниковым, с Андреем Волосом, у которых больше одного рассказа не опубликовалось, а почему ж, что там скрывают от нас, не иначе, тайну творчества!

В год своего юбилея осовременился в прозе "Новый мир" и открыл нам целую плеяду новых самобытных прозаиков. Для "Нового мира" это был еще и год "малой формы" - не беллетристики в виде самоназывных бесформенных романов-механизмов, под которые маскируются полуповести, но прозы, тяготеющей своей цельностью к русскому рассказу, к тому, что он есть рассказ о человеке.

Прорыв в современную литературу из "Нового мира" новой жизненной прозы, усиленный рассказом Екимова, Солженицына, Петрушевской, явился чуть не единственным масштабным художественным событием прошлого года, не говоря о его важности для самого журнала. Явление рассказа в журнале было явлением как бы идеологическим, хоть и писал в одной из редких теперь беспристрастных к "Новому миру" статей Павел Басинский: "Господа, я ничего не понимаю в вашей политике!", потому что печатать хорошие рассказы в отсутствие хороших романов - это уже политика, за что можно поплатиться. Сюжетец же конца прошлого года, как выразился Басинский, был в том, что в своей последней статье в "Новом мире" Алла Марченко не постаралась подвести теорию под практику, а с неожиданной для себя, да и неженской смелостью, может, и невольно, высказалась против иерархии литературной в ее современном виде. Сказать что "дряхлость романной формы не прикрывают никакие модные тряпки" возможно, конечно, без страха, но могут ли слышать да стерпеть без страха эти слова те, кто только и хочет, что управлять литературой, понятиями в ней и для кого признание "дряхлость" да "тряпки" есть покушение на их любовь вельможную к литературе, хваленый их авторитет. Алла Марченко вспугнула булгариных наших с ермиловыми, и те ей ответили, да еще как!

Авторы молодые в "Новом мире" во многом так и остались дебютантами, творчество опять же схоронили в тайне, их будут лет пять мурыжить по журналам да всякий раз заново открывать - так печатается у нас проза, не со взглядом в будущее, а с оглядкой. Все ценное в них, важное, что обобщалось в критике Аллой Марченко, Владимиром Славецким, Павлом Басинским, Сергеем Федякиным открывало тот большой простор, соизмеримым с которым мог быть их будущий художественный опыт. Дерзнули в "Новом мире" только с Владимиром Березиным. Объемный цикл его рассказов "Кормление старого кота", эссе о Твардовском, опубликованное поздней, подтвердило, что влияние Шкловского этот прозаик может преодолеть через эссеистику, если будет писать не о вымученном, а о том, что ему думается. Открыл писателя, не потонул, а стал крепко в литературе островом рассказ "Риф" Валерия Былинского. Из новомировских начинаний это произведение, этот автор кажется самым крепкостоящим, цельным, потому и выдающимся из журнальной прозы года вообще, что этот рассказ - чистая энергия русского психологического письма, которая просто так, по случайности, в руки не дается, что впечатляло когда-то в том же "Лагофтальме".