Антикварий

— Я так и думала, что Мэри разбудит вас своим визгом! Она не знала, что я оставила ваше окно приоткрытым. А между тем, не говоря уж о духе, в Зеленой комнате в ветреную погоду бывает плохой воздух. Впрочем, смею думать, вы слышали не только пение Мэри. Ну что ж, мужчины — крепкий народ, они могут многое вынести. Случись мне пережить что-либо подобное — хотя бы естественное, а уж про сверхъестественное и говорить нечего, — я бы сразу закричала и подняла весь дом, а там будь что будет. И, смею сказать, точь-в-точь так же поступил бы и пастор — я так ему и сказала. Я не знаю никого, кроме моего брата Монкбарнса, кто решился бы на такое, да вот разве еще вы, мистер Ловел!

— Человек учености мистера Олдбока, сударыня, не испытал бы таких неприятностей, как джентльмен из горной Шотландии, о котором вы вчера говорили.

— Да, да! Вы теперь понимаете, в чем главная трудность — в языке! Брат сумел бы загнать такое страшилище в самую дальнюю часть Лидии (вероятно, она подразумевала Мидию), как говорит мистер Блеттергаул. Да только он не хочет быть невежлив с предком, хотя бы тот был дух. Право, братец, я испробую тот рецепт, что ты показал мне в книге, если кому-нибудь снова придется спать в Зеленой комнате. Но только, думается мне, по-христиански милосерднее было бы привести в порядок ту комнату, где на полу циновки. Она малость сыровата и темна, но ведь у нас редко когда требуется лишняя кровать.

— Ну нет, сестра! Сырость и темнота хуже привидений. Наши призраки

— духи света, и я предпочел бы, чтобы ты испытала тот волшебный рецепт.

— Я с радостью, Монкбарнс, будь у меня эти… ингредиенты, как их зовет моя поваренная книга. Там, помнится, были вербена и укроп, Дэви Диббл их знает, хотя, может, даст им латинские имена. Потом сельдерей, у нас его много, потому что…

— Не сельдерей, а зверобой, глупая женщина! — загремел Олдбок. — Ты, кажется, собралась рагу стряпать? Или ты думаешь, что духа, хотя он состоит из воздуха, можно изгнать рецептом против одышки? Моя умница Гризл, мистер Ловел, вспоминает (с какой точностью — вы сами можете судить) заклятие, о котором я как-то упомянул при ней и которое так поразило ее суеверную голову, что засело в ней крепче, чем все полезное, о чем мне случалось говорить за десять лет. Но мало ли старух, у которых…

— Старух! — воскликнула мисс Олдбок, от возбуждения забыв свой обычно покорный тон. — Право, Монкбарнс, ты не очень-то учтив со мной!

— Зато очень справедлив, Гризл. Впрочем, я отношу к глупцам этой же категории много звучных имен, от Ямблиха до Обри — людей, тративших свое время на изобретение воображаемых средств против несуществующих болезней. Но я надеюсь, мой молодой друг, что, завороженный или не завороженный, защищенный могуществом зверобоя

… с вербеной и укропом,
Чтоб ведьм изгнать всех скопом,

или безоружный и беззащитный перед вторжением невидимого мира, вы отдадите еще одну ночь ужасам заколдованной комнаты и еще один день вашим искренним и верным друзьям.

— Я от души желал бы, но…

— Не признаю никаких «но»… Я уже решил за вас.

— Я вам очень обязан, дорогой сэр, но…

— Послушайте, вы опять за свое «но»! Ненавижу всякие «но». Я не знаю выражения, где бы это сочетание звуков было приятно для слуха, кроме разве слова «вино». Для меня «но» еще отвратительнее, чем «нет». «Нет» — это угрюмый, честный малый, который грубо и прямо говорит, что думает. «Но» — подлый, уклончивый, половинчатый, привередливый союзник, отрывающий у вас чашу ото рта.

Все «но» стремятся уничтожить смысл
Хорошего, что было перед ними,
И на тюремщика они похожи,
Влекущего коварного злодея.

— Ну что ж, — ответил Ловел, к этому времени еще не принявший определенного решения. — Вы не должны связывать воспоминание обо мне с таким неблаговидным образом действий. К сожалению, мне вскоре, вероятно, придется покинуть Фейрпорт, и раз вы высказываете такое любезное желание, я воспользуюсь случаем и проведу у нас еще день.

— И будете вознаграждены, юноша. Прежде всего вы увидите могилу Джона Гернела, а потом мы не торопясь прогуляемся по пескам, предварительно выяснив часы прилива (потому что с нас хватит приключений в духе Питера Уилкинса и трудов в духе Глема и Гоури), и посетим замок Нокуиннок, чтобы справиться о здоровье старого баронета и моего прекрасного врага, что будет только вежливо, а потом…

— Прошу прощения, дорогой сэр! Но, может быть, вам лучше отложить свой визит на завтра. Вы знаете, я человек посторонний…

— И поэтому, мне кажется, особенно обязаны выказать учтивость. Но простите мне упоминание слова, которое, пожалуй, стало достоянием одних собирателей древностей. Я ведь человек старой школы, когда

… три графства проезжали, чтобы
Царицу бала навестить
И о здоровье расспросить.

— Что ж, если… если вы думаете, что от меня этого ожидают… Но, я полагаю, мне лучше не ходить.