Антикварное золото

Отметив про себя это обстоятельство, Дмитрий присел на стул с высокой гнутой спинкой и мягким сиденьем и стал курить, с тоской разглядывая груду старых вещей в коридоре. Лучше всего было бы просто перетаскать весь этот мусор на помойку, где ему самое место, но заниматься этим было лень. Кроме того, каждый отдельный предмет, будучи извлеченным из беспорядочной кучи, которую иначе, как мусором, просто не назовешь, при ближайшем рассмотрении оказывался не таким уж никчемным. Эти вещи навевали легкую, приятную грусть по ушедшим временам, возрождали давно похороненные в самых дальних уголках памяти воспоминания — имена, лица, события, разговоры…

«Кой черт, — подумал Дмитрий. — Пускай Гронский выбрасывает, если ему надо. Или кому он там эту квартиру продаст… Для новых хозяев это будет вот именно мусор, от которого следует поскорее избавиться. Вот пускай и избавляются на здоровье. Они будут полны энтузиазма по случаю приобретения отличного нового жилья, и расчистка антресоли станет для них чем-то вроде символического акта: долой память о прежних обитателях, даешь новый порядок! Ну и на здоровье. А я им не дядюшка Том, чтобы задаром спину гнуть».

Очень хотелось оставить все как есть — пускай валяется, раз такое дело, — но он понимал, что заняться уборкой все равно придется. Не станешь же целый месяц обо все это спотыкаться! Да и дверь в туалет завалило, а без него как же? На балконе, что ли, оправляться?

«Черт меня понес на эти антресоли!» — с чувством подумал он.

На антресоли Дмитрия занес, конечно же, никакой не черт, а некое свойство его собственной натуры, имевшее, правда, большое сходство с вселившимся в человека бесом, который постоянно нашептывает ему в ухо соблазнительную чушь, толкая на нелепые, а порой и самоубийственные поступки.

Произведя полный и окончательный расчет с Мусой и его компанией, Дмитрий Крестовский ушел в трехдневный запой, оставивший его почти без средств к существованию и на целых трое суток сокративший и без того недолгий срок, дарованный ему судьбой на то, чтобы завершить земные дела. Жить ему оставалось чуть больше месяца, но Дмитрий об этом даже не подозревал, а потому относился ко времени с присущей ему во всем расточительностью.

Кроме того, в этом эйнштейновском мире все относительно. Месяц — это очень короткий срок, но по сравнению с тремя днями, изначально отведенными Дмитрию на выплату чудовищного проигрыша, он кажется почти вечностью. Посему, вернувшись домой без денег, но более или менее успокоенным, Дмитрий Крестовский прибег к испытанному лекарству от всех горестей. Когда люди Гронского убивали в Наро-Фоминске Мусу и его приятелей, он уже не вязал лыка, и, если бы кто-то поведал ему о печальной и поучительной участи троих кидал, он встретил бы это известие лишь бессмысленным хихиканьем.

Однако все, что имеет начало, имеет и конец. Что касается запоя, то продолжительность его, как правило, определяется двумя факторами: количеством имеющихся в наличии денежных знаков и терпением окружающих, которые, исчерпав свои запасы христианской кротости, могут вызвать бригаду скорой психиатрической помощи. Факторы эти действуют когда как — то вместе, то по одному; когда же не действует ни один из них — например, денег у человека хватает на то, чтобы непрерывно пить в течение года, а в «скорую» позвонить некому, — рано или поздно срабатывает третий фактор. И по эффективности он намного превосходит первые два, вместе взятые: познакомившись с ним, человек не просто выходит из запоя, а прекращает пить раз и навсегда. Данный фактор люди называют по-разному, а медики — «летальный исход».

Правда, упиться до смерти или хотя бы раздражить соседей настолько, чтобы они позвонили в психушку, Дмитрий Крестовский не успел — деньги у него закончились раньше, чем здоровье и терпение окружающих. Кроме того, алкоголиком он не был и, более или менее протрезвев, решил, что с него довольно.

Полдня он слонялся по квартире, не зная, чем себя занять, и бесцельно заглядывая в шкафы и на книжные полки. Постоянной работы Дмитрий Крестовский не имел, а играть было не на что. Можно было продать кое-что, но у него хватило ума сообразить, что, занявшись распродажей своего имущества в таком виде — красные глаза, опухшая от пьянства, три дня не бритая физиономия и перегар, способный с одного выдоха свалить здоровую тягловую лошадь, — он рискует не получить и четверти настоящей цены.