АнтиМетро

– Шагаем! – Артём подбадривающе похлопал Лёху по плечу. – Смелого, как известно, Бог защищает и оберегает. Впрочем, как и наглого – в меру пацанскую…

Впереди, между рельсами, замаячило размытое пятно, окружённое – по мнению прибора ночного видения – ярким радужным ореолом.

«С преобладанием тёмно-синего и фиолетового цветов», – дисциплинированно отметил внутренний голос. – «То бишь, цветов неизбежной и скорой смерти – по мнению древних ацтеков. Или, всё же, древних инков?»…

– Мёртвый пустынный волк! – радостно сообщил Никоненко, шедший – в этот момент – первым. – Ничего интересного! Ну, поймал пулю на платформе, рванул в горячке по туннелю… По дороге, всё же, помер. От чрезмерной потери крови, надо думать…

– Молодец! А на шее – что?

– Не понимаю сущности вопроса… Чисто всё, вроде. Мыл позавчера… Какие проблемы, майор? Это ранняя отставка, видимо, так паскудно подействовала на твою психику…

– Молчать! – недовольно прикрикнул Артём и, обеспокоенно оглянувшись по сторонам, уточнил: – Что это за тонкая тёмно-коричневая полоса? Ну, та, что болтается на шее ливийского шакала? В смысле, на шее мёртвого и, однозначно, матёрого шакала? Я, кстати, именно в него и палил на перроне, запомнил по данному буро-рыжему пятну на холке, да и по общей стати… Две пули выпустил. Причём, как ты знаешь, я в таких ситуациях никогда не промахиваюсь. Вот – одна дыра в черепе… Да, второй что-то не наблюдается. Видимо, всё же, промазал. Старею, не иначе…

Никоненко ногой бестрепетно перевернул труп пустынного волка, нагнулся, внимательно оглядел его, даже, такое впечатление, принюхался и, приглушённо чихнув, объявил:

– Прав ты, Тёмный! Перед нами – ливийский шакал. Причём, бесспорно, мёртвый. И, однозначно, очень старый… Ну, очень, блин, пожилой! Седина просматривается во всех местах. И в обычных местах, и в пикантных… Тонкая тёмно-коричневая полоска? Чёрт! Это же… Ошейник! Вернее, остатки от него… Чёрт! Тут наличествует и серебряная бляха с чёткой гравировкой… «Los Anchelinos, 17. 07. 02. Pase…». Мать его! Что-то, определённо, знакомое…

– Сан-Анхелино, это такой заштатный городишко в Никарагуа, – подсказал Артём. – Нам про него Горыныч как-то рассказывал.

– Точно! Там ещё все жители помешаны на жёлтых розах… Какая, интересно, связь между Никарагуа и ливийскими шакалами?

Слева замаячил чёрный провал очередного ответвления.

– Оставайся в основном туннеле! – велел Артём. – Я пойду, посмотрю – что да как. Ради удовлетворения воинского любопытства. Кровавые волчьи следы сюда, правда, не сворачивают, но, всё же…

Боковой ход оказался коротким, метров сто пятьдесят, может, двести. В его торце, как и предсказывал Никоненко, обнаружился обыкновенный маневровый электровоз.

– Или же – тепловоз? – пробормотал под нос Артём. – Кто их сходу отличит? Железяка, как железяка, разве, что с колёсами. Надо бы посмотреть, что находится в кабине…

Но «посмотреть» не получилось. Из основного туннеля послышалась приглушённая Лёхина матерная ругань, через пару секунд грохнул одиночный выстрел.

– Что ещё за дела? – вернувшись бегом назад, зашипел – злой весенней гадюкой – Артём. – Докладывай, старший лейтенант! Мать твою…

– Дык, это, командир… Старухи…, – бестолково моргая мохнатыми ресницами, сообщил Никоненко.

– Какие, в конскую задницу, старухи? Толком говори, морда! Ну?

– Ты ушёл в боковушку. Через минуту раздался тихий-тихий скрип. Смотрю, из стены показались тёмно-серые фигуры. Худенькие такие, почти невесомые… Сперва я, даже, решил, что это приведения. Призраки, то бишь, мать их… Включил фонарь. Ба! Старухи! Голые все, седые, пархатые и страхолюдные… Пальнул, естественно…

– Попал, снайпер? – ехидно поинтересовался Артём. – И куда же эти пожилые женщины потом подевались? Спрятались обратно – в стену туннеля? Мол, застеснялись, что не одеты? Сейчас я наблюдаю только полное и однозначное безлюдье. Нас с тобой, понятное дело, не считая. Да, и старушечьего трупа что-то нигде не видно.

– Дык, я же в потолок стрелял…, – принялся оправдываться Лёха. – Неудобно как-то – в стареньких бабушек. Глаза у них больно, уж, жалостливые. Мать их… Что, майор, будем делать дальше? Вернёмся на «Лесную» и доложим о случившемся подполковнику?

– Вперёд пойдём, – после непродолжительного раздумья решил Артём. – Говоришь, тоненько скрипело впереди? Наверняка, там имеется дверь – с ржавыми петлями, давно уже позабывшими о существовании машинного масла…

Действительно, в тридцати-сорока метрах – с правой стороны по ходу движения – обнаружилась приоткрытая дверь. Вернее, чёрные двухстворчатые ворота, створки которых разошлись внутрь, образовав таинственную полуметровую щель, из которой распространялся ярко-выраженный запах плесени и векового запустения.