Антимир

— Спасибо тебе, уже отпустило, — улыбаясь и пряча телефон в футляр, отвечал отец.

— А кто это звонил? — не унималась она с вопросами.

— Да так, по работе, — как можно безразличней произнёс Алексей.

Она подошла ближе и села рядом. Испытующе глядя ему в лицо, продолжала настойчиво добиваться от него чего-то своего, известного только ей:

— Ну, и что ты будешь делать?

— В каком смысле? — сделал он уточнения, хотя уже догадывался, о чём идёт речь.

— С дядей Славой? — не смущаясь и не сбиваясь от своей линии, продолжала Катя.

— Ты хочешь оставить как есть? — вопросом на вопрос ответил Алексей.

— Да! — она почти выкрикнула и даже немного подпрыгнула, что наконец-то, выдало в ней ребёнка.

— Вот если мама вернётся, я его прощу, — назидательно и с улыбочкой высказал своё пожелание отец.

— Нет, пап, так не пойдёт, ты прости его сейчас и маме ничего не говори про него, это будет нашим секретом, — забеспокоилась Катя, а выражение её лица приобрело оттенок недетской озабоченности.

— Ой, не знаю, Кать, всё как-то странно и необычно, ведь так, как хочешь ты, в этом мире не поступают.

Ухваткин приподнялся и сел более прямо, ощупывая и придерживая правый бок. При движении болей не ощущалось, и он опустил руку.

— Ты прости и забудь про него. Он сам себе найдёт наказание, а маму позови, пусть не сразу, но она придёт. Я знаю.

Катя говорила горячо и быстро, она даже немного покраснела лицом, что и придало её словам значимый вес.

— Что же делать? Придётся поверить тебе, устами ребёнка глаголет истина.

Проникнутый её уверенностью в правоте и под её напором Ухваткин принял решение поступать не по своим правилам.

"Посмотрим, что из этого выйдет, а свернуть шею "дяде Славе" всегда успею", — рассудил он про себя и поднялся с дивана.

— Закрываем всё и поехали домой? — спросил он уже бодро дочь.

— Не домой, а к маме, — упрямо ответила та.

— Ну, к маме, так к маме, что, действительно, тянуть-то, — в который уже раз согласился он с дочкой.

Глава 19

Выслушав вечером рассказ Марии о трансцендентном перемещении, но не тела, а всего лишь сознания, Черников призадумался.

"Оказывается, возможно, и так, и нет фактически никакого риска".

Однако размышляя далее, он всё больше и больше накручивал себя, чувство неудовлетворённости собой росло и заставляло его предпринять какие-то действия и, по возможности, немедленно.

От его спокойствия и благодушия, приобретённого в течение дня, не осталось и следа. Теперь его терзали приступы ревности и ущерблённое самолюбие.

"Какой-то недотёпа, деревянный военный, сам не может и рубля без Машки заработать, перемещается куда хочет, точно маг какой-то".

"Нет, нужно их содружество прекратить, тогда без неё он ноль".

Пока Маша была в ванной, он расхаживал по комнате, как разъярённый лев в клетке, не обращая внимания на работающий телевизор, и лишь иногда приостанавливался и прислушивался: льётся ли из крана вода. Ему не хотелось, чтобы Маша увидела его таким возбуждённым потому, что он ещё не готов честно объяснить причину своего нервного срыва.

Кран закрыли, и шум прекратился, прошло несколько томительных секунд, прежде чем стукнула щеколда, и щёлкнула магнитами дверь. Ему показалось, что лицо вспыхнуло, как бывает часто, когда бросают хворост в костёр, и пламя, быстро охватывая его, обдаёт жаром окружающих. Он прислонил правую руку тыльной стороной к щеке, разность температур присутствовала: то ли щека действительно пылала, то ли конечности были холодными, не разобрать.

Черников поспешил сесть на диван и продемонстрировать вид человека, увлечённого телевизионным сериалом.

Мария в махровом бежевом халате с распущенными волосами и расчёской в руке, не останавливаясь, проследовала в спальню.

Виктор понемногу успокаивался, и его мысли приходили в порядок. Он стал проигрывать предстоящий диалог, так как решение поговорить с Марией серьёзно на тему их приватных отношений с Хрусталёвым было окончательным.

"Иначе век воли не видать", — процитировал он, уместную в таких случаях народную фразу.

Собравшись с духом и набросав приблизительную схему монолога, он крадучись сначала заглянул, а затем и проскользнул в открытую дверь.

Маша уже готовилась ко сну, сидела на пуфике перед зеркалом и расчёсывала свои длинные волосы. Она спиной ощутила, когда он бесшумно вошёл в спальню: по спине пробежали мурашки, и показалось, что свет лампы напрягся и засветил ярче, стараясь преодолеть надвигающуюся тьму.

Мария знала, что неприятного разговора не избежать, Виктор копил отрицательную энергию весь вечер. Она стекалась в их жилище отовсюду, просачивалась сквозь закрытые двери и распахнутые окна, балкон, концентрировалась и сгущалась, и как ей не собираться, если приглашают и зовут. Это ещё не зло, но близкое к нему, это её вместилище, это её накопитель.

Но Маша ожидала чего-то подобного, и потому вслед за холодными мурашками пробежала тёплая волна и согрела спину.

"Ну, вот и всё, а ты боялась".