Антимир (СИ)

Антимир

Пролог

Бытие только тогда и начинает быть, когда ему угрожает небытие.Предположительно цитата Ф. М. Достоевского дошедшая кнам из далекого прошлого в устной форме.Оригинал восстановлен по обрывкам старинных книгнайденных после окончания Эпохи Катастроф. Слово "угрожает"следует читать, как "грозит".

Здесь всегда ночь. Сияющая, слепящая, бесконечная.

Сколько она продлится? Кто знает? Найдется ли в мире мудрец, хранящий ответ?

Я лежу спиной на траве. Закрыв глаза, затаившись. Не дай Бог, она узнает меня - сиреневая, светящаяся, живая трава. Она едва покачивается, как водоросли на морском дне. Откройся ей, и она тут же пронзит тебя, проникнет сквозь кожу тонкими стеблями и вылакает до последней капли. Выпьет. Высосет. Кровь, жизнь, саму душу. И даже мощная броня не спасет.

Воздух тоже живой. Он ищет свою добычу. Выжигает глаза, мозг, легкие, проникает в поры и хочет разорвать человеческую плоть изнутри. У него даже есть имя, но он, конечно же, не откроет его. А может быть это к лучшему. Одно его имя способно убить или, по крайней мере, свести с ума. Никогда ему не откроюсь! Скрытность, невидимость, непроницаемость - вот мой удел. Конечно, такая способность требует немалых затрат, но здесь мне бояться нечего - синергия повсюду, черпай ее как ковшом, пей, вдыхай и оставайся невидимым.

Я жду быстроногого кхарха. Он должен прийти к водопою - прозрачное существо, способное умертвить одним своим взглядом. Но я не боюсь его, страх может выдать. В руке нож, отобранный у Хауда. Вырванный из холодеющих пальцев убийцы. Сколько томится в этом клинке неприкаянных душ? Выпусти одну, и она выпотрошит кхарха, как мясник окоченевшую тушку. Но я не буду этого делать, я хочу справиться с ним одними руками.

Медитативная охота! Вот как я называю подобные передышки.

За горами рассвет. Он тужится, клубится багровым заревом, но никак не может прийти. Это не в его власти. Там, где он, тысячи солнц кружатся в вечном солнцевороте. Под ними выжженная земля - Пустыня Тысячи Солнц! К ней еще нужно добраться. Получится у меня? Хватит сил? Возможно ли переправиться через горы? Остроконечные исполины, уходящие корнями в неизведанные глубины.

А дальше пески... С шестиглазыми пауками невероятных размеров. Молохи, зыбучие капканы. И все это ненавидит тебя, хочет стереть в порошок, уничтожить. И Свет - убийственный, беспощадный. Лучше бы была ночь. Так тише, спокойнее и незаметней. Хотя можно ли назвать этот ад спокойным?

Пустыня наклонена, будто земля пошатнулась, угрожая опрокинуться в бездну, так что приходится постоянно идти в гору. От этого все воды мира потекли вспять, а столкнувшись с раскаленным песком, испарились, породив страну болот и туманов. Пройти здесь, оставшись в живых, невозможно. Однако другой дороги не существует. Под топкой трясиной древние города. Кто их построил? Когда? Какой невиданный разум собрал их со всех миров и столетий, сложив пластами друг на друга, как праздничный пирог? Кое-где над топью возвышаются остовы зданий. Жалкие скелеты, покрытые мхом и лишайником. А под ними средневековые руины, многогранные пирамиды, и гигантские колонны, вросшие в тектонические плиты. Лучше пойти ко дну и пробиваться сквозь катакомбы, прорубленные в скальных породах. И только потом, выбравшись на поверхность, можно надеяться на спасение.

Чьих это рук дело?

Думаю, я на пороге того, чтобы понять это.

Неспешный топот копыт, фырканье...

Пора! Ночь - лучшее время для убийства!

Пролог. Условная реконструкция

Бой был скоротечным! Но как по-другому, когда оба противника обладают сокрушительной силой?

Все ушли, оставив Аарона одного. Молча собравшись, отправились по тоннелю вверх. Что-то стряслось там на поверхности, требуя их личного присутствия. Но Аарону было не привыкать, он слыл хорошим солдатом - машина для разрушения миров. Спустись он с небес к одичалым варварам, и те, без сомнения, приняли бы его за Бога. Только времени наслаждаться собственным величием не осталось, враг неотвратимо двигался к нему навстречу.

Выждав короткую паузу, Аарон приготовился к броску. Однако, не рисковать же собственной жизнью по пустякам, и он, как всегда, отправил в атаку лишь малую свою часть. Она, словно капля с отраженным в ней бесконечным морем, плавно отделившись от него, пролилась вниз, к переходу на следующий ярус. Его сознание расщепилось. Теперь он чувствовал себя стратегом, планирующим великие битвы, и одновременно исполнителем высшей воли.