Антипедагогические этюды

   Его глаза бесцеремонно шарили по строчкам. Прочитал вслух, нехорошо улыбнулся:

   - А вот и причина. Про кого написала? – он впился взглядом в лицо дочери. – Молчишь, шлюшка дешёвая? Ну ничего, я это поправлю моментально, в течение часа!

   Он яростно разорвал листок на мелкие клочки и сунул обрывки жене:

   - Иди, выбрось в ведро.

   Мама покорно пошла на кухню. Отец молчал, играя желваками. Ждал.

   Потом он долго, много и правильно говорил, усадив дочь напротив себя. Мама, как китайский болванчик,  кивала на каждом его слове.

   По ходу речи отец постепенно успокаивался, и уже потекли слова «доченька», «родная» и «девочка моя». Папа желал ей добра, это было ясно. Наверное, он, как всегда, прав, ему виднее.

   - И ты, Зиночка, когда будешь в моём возрасте, станешь думать так же, дорогая. Пойми! Я хочу защитить тебя от неправильной судьбы, доченька!

   И лишь в девять часов вечера беседа была окончена: режим есть режим, Зиночке пора отправляться в постель.

   - Ну всё, - сказал наконец папа, бросив взгляд на часы. – Не сомневаюсь, что ты всё поняла. Ты же у нас большая умница, доченька. Иди, готовься ко сну.

   Он примирительно поцеловал её и ласково потрепал по плечику:

   - Ладно, забудем. Я простил тебя. Ты ведь глупенькая ещё…

   Большие стенные часы пробили, как положено, когда Зиночка была уже в постели. Она долго ворочалась, потихоньку плакала; но наконец сон сморил её.

   …А утром она поднялась совсем прежней: аккуратной, подтянутой и дисциплинированной.

   - Доброе утро, доченька! Как спалось? – засиял ей навстречу свежей улыбкой отец.

   - Спасибо, папа, хорошо.

   Она спокойно посмотрела в глаза родителю открытым взглядом и отчётливо подумала: «Как я тебя ненавижу!»

На благо и во имя

Только не надо нервничать!.. Диана уже пришла в себя и спокойно обдумывала ситуацию. Да-да, докладная записка!

   Ручка быстро побежала по бумаге:

   «Директору… школы… учителя Малько Д.И. …Довожу до Вашего сведения…»

   Вот пусть теперь Гордунова попляшет! «Не видать ей медали как своих ушей, не будь я Малько!» – удовлетворённо усмехнулась Диана, ставя жирную точку.

   …Конфликт был давний, ещё с прошлого года. Забыть, плюнуть и растереть. На одной из контрольных (списывают ведь, лодыри!) Диана Ивановна перехватила записку от Гордуновой к выдающемуся двоечнику Серёжке Крылову. Смазливый тип, но лентяй – поискать! Когда-то, в младших классах, даже, говорят, был отличником, во что сейчас верилось с трудом.

   - Гордунова, это что за благотворительность?! – возмутилась учительница, когда белый квадратик уже, казалось бы, благополучно перекочевал к Крылову.

   - Дай сюда! – она подошла к юноше и решительно протянула руку.

   - Диана Ивановна, это не шпаргалка. Честное слово! – покраснел Крылов.

   - Да-а? А что, по-твоему? – рассердилась математичка. – И вообще, Гордунова, если не хочешь, чтоб я тебе работу не зачла, прекрати эти штучки! Не ожидала от тебя.

   - Диана Ивановна, отдайте! – потупилась Гордунова, тоже красная, как малина. – Это действительно не шпаглагка.

   - Да вы что, за дурочку меня оба держите, что ли?!

   Класс заинтересованно молчал. Диана Ивановна ловко выхватила послание из рук зазевавшегося парня. Он рванулся было забрать, но не успел.

   - Диана Ивановна, не читайте, это не вам! – не на шутку разозлился Крылов. Он встал и выпрямился во весь свой немалый рост и смотрел на учительницу то ли с мольбой, то ли с ненавистью; сразу и не поймёшь.

   Но Диана уже развернула записку. Действительно, никакой математики. Но не менее увлекательно, ничего не скажешь.

   - Лучше отдайте, а не то… - Крылов шагнул к ней, сжав кулаки.

   - Нет, милый мой, ты не будешь мне указывать! «Серёжка, я тебя тоже люблю!» - прочла она нараспев, нехорошо улыбаясь. – Да что вы знаете о любви, сопляки?

   И добавила снисходительно:

   - А если уж и любить, Гордунова, то кого-нибудь более достойного. Зачем же до Крылова опускаться?

   И вот тут-то (об этом потом все рассказывали по-разному) тихая и примерная Гордунова тоже встала, подошла к учительнице и влепила ей пощёчину. Или нет, она сначала что-то сказала. Ну что-то вроде: «Самое страшное – это опуститься до Вас!»

   И выскочила из класса. Вот это была мизансцена!.. Нечто доселе невиданное и неслыханное в истории школы! Ладно, если бы Крылов! – по нём давно тюрьма плачет. Но Гордунова???

   Контрольная, конечно, сорвалась, потому что три секунды спустя в коридор выскочила сама Диана Ивановна.

   - К директору поскакала! – в этом ни у кого не было сомнений.

   - Ой, что будет!!! – запищала Барсукова. Да, что-то будет. Мало не покажется.

   Наташу Гордунову в классе любили: не задавака и не кривляка, всегда всех выручает. Но были и такие, кто тихонько радовался: так ей и надо! Тоже мне, умница-разумница; теперь перестанут, наконец, без конца и края её в пример ставить.