Антиподы. Альберт Эйнштейн и другие люди в контексте физики и истории

Однако победа Ленарда, Штарка и их единомышленников оказалась пирровой. Физика в Германии стремительно приходила в упадок. Научные школы распадались, количество студентов-физиков катастрофически уменьшалось. Чистки университетов от неарийских и политически неблагонадежных сотрудников, проводимые после закона «О защите чиновничества» от 7 апреля 1933 года, привели к потере очень ценных кадров. Только к зимнему семестру 1934/35 годов были уволены и большей частью принуждены к эмиграции 1145 ученых и преподавателей, среди них 313 ординарных профессоров и 468 экстраординарных профессоров и приват-доцентов. К 1939 году обновилось 45 % преподавательского корпуса Германии. Среди тех, кто был вынужден эмигрировать, числилось двадцать человек, имевших или вскоре получивших Нобелевские премии, в том числе 11 человек – по физике! Последователи «арийской физики» сделали эту и без того громадную интеллектуальную потерю еще более значительной.

Падение уровня немецкой науки становилось все более заметно на фоне растущего научного потенциала стран, ставших во Второй мировой войне противниками гитлеровской Германии. Например, в области атомных и ядерных исследований в 1927 году в Германии было опубликовано 47 статей, а в США и странах Европы – только 35. К 1933 году эти показатели сравнялись: как в Германии, так и в США и Европе было опубликовано по 77 статей. Но уже через четыре года положение изменилось явно в пользу американцев и европейцев – 329 статей против 129 немецких авторов. А к 1939 году разрыв еще увеличился: 471 статья против 166. В США действовало 30 ускорителей заряженных частиц, в Англии – 4, а в Германии – только один [Beyerchen, 1982 стр. 249].

Бесплодность «арийской физики» стала к концу войны понятной и нацистским властям, до того всячески поддерживавшим расовый подход к науке. Сохранилась докладная записка «О положении в физике» от 15 апреля 1944 года, поданная на имя рейхсляйтера Альфреда Розенберга. В ней констатируется: «Поспешное признание партийных функционеров одного из двух научных направлений единственно верным ведет к тому, что уже ряд лет некоторые ведущие физики-теоретики весьма скептически относятся к научной политике партии. Так как именно их научные взгляды, в том числе, и в области создания нового вооружения, доказали свою плодотворность, можно с полным основанием считать, что они правы» [Grundmann, 2004 S. 489].

Надеяться на результаты, в том числе, в создании нового сверхмощного оружия, можно только опираясь на истинную науку, не скованную расистскими предрассудками. Ленард с его постоянными советами, как перестроить политику в области науки и образования, становился надоедливым и докучливым. Власть перестала обращать на него внимание.

Это не осталось незамеченным: Ленард очень чутко реагировал на отношение к себе. В 1943 году, когда торжества по случаю его восьмидесятилетия остались позади, он написал следующие горькие слова на обороте грамоты, врученной ему в 1935 году по случаю присвоения имени Ленарда руководимому им институту:

«Было сказано много прекрасного и доброго, и сделано это убедительно и понятно. Но ни одно министерство науки Третьего рейха ничего в этом направлении не сделало. Как раз наоборот, в области физики или естествознания действия сверху были противоположными. Меня снова и снова чествуют, однако моим мыслям и советам не следуют. 6 лет назад я восставал против подобного безобразия. Сейчас с моими 80 годами стал я слишком стар, чтобы вмешиваться, как это происходило раньше в моих работах» [Sch"onbeck, 2000 стр. 39].