Антиподы

Давно сложилась практика, что молодым и холостым сотрудникам милиции руководство предприятий, располагавшихся на территории обслуживания отдела милиции, выделяло жилплощадь, точнее, койкоместо, как официально это называлось на казенном языке. Не было тут исключением и руководство завода РТИ. И не потому, что были филантропами, а вследствие существующих многосторонних договоренностей городских властей с иными субъектами городского социума. Большой радости это не вызывало, но куда денешься: раз советская власть приказала, то надо исполнять.

Завод РТИ слыл одним из богатейших в районе, поэтому выстроенные им общежития для рабочей молодежи, особенно женское, располагавшееся в девятиэтажном кирпичном здании по улице Харьковской, были комфортабельные. В женском общежитии, в отдельной комнате на первом этаже и жила Матусова.

В общежитии делать было нечего — большинство обитателей находилось на работе. А те, кто возвратился с работы после ночной смены, отдыхали. Тишина и скука. А на улице солнышко и вечно волнующая весна с хмельным воздухом, шумом и гамом.

«В опорный что ли сходить, дела подогнать… — решила она, сведя завтрак к чашке крепкого кофе. — Там хоть с мужиками можно парой слов переброситься. Все какое-то разнообразие…»

Можно было, конечно, еще подремать. Но вновь ложиться одной в койку как-то не хотелось. «Вот с мужчиной бы… — усмехнулась грустно. — А одной — только пролежни зарабатывать».

От общежития до опорного всего два квартала. По городским меркам — сущий пустяк.

Она надела форменный костюм. Поверх набросила черную шубку и неспеша тронулась к выходу.

Однако, в опорном пункте, когда она туда пришла, совершив небольшой променаж по парку, никого не было.

«Куда их черт подевал? — недовольно поджала губы. — То усядутся за бумагами — не выгонишь… то, вот ни одного…»

Сняв с себя и повесив на вешалку в уголке кабинета шубку, плюхнулась в кожаное кресло оранжевого цвета. Кресло жалобно скрипнуло металлическими суставами, шумно выдохнуло через потертости набравшийся в поролон воздух. Будь оно новым — то ни скрипов бы, ни вздохов… Но, повидавшее на своем веку седалище не одного инспектора ПДН, с рыжеватыми потертостями-подпалинами на спинке и подлокотниках, оно приветствовало так, как могло. Зато было массивное, надежное и уютное.

Из ящиков двухтумбового письменного стола, такого же древнего и монолитного, как и кресло, местами обшарпанного и исцарапанного неизвестно кем и когда, Таисия Михайловна достала пачку чистой бумаги, несколько шариковых авторучек с разными по цвету стержнями. Из темно-коричневого, тесненного под крокодилью кожу, дипломата вынула и положила на стол заявления гражданок Редькиной и Васильевой об ограничении в дееспособности их мужей. Последние злоупотребляли спиртными напитками и ставили семьи в тяжелое материальное положение.

«Толку от этого ограничения, как от козла молока, — кисло подумала, перебирая материалы. — Или, как от прошлогоднего снега. Вроде и был, да сплыл… Вот неделю, а то и две, высунув язык, буду носиться по разным учреждениям и организациям, собирая справки-малявки, характеристики и другие документы, беспокоя десятки людей, цапаясь с соседями, не желающими давать каких-либо объяснений, председателями уличных комитетов, работниками ЖКО, чтобы только направить материал в суд. Суд вынесет, допустим, положительное решение и ограничит Редькина и Васильева в дееспособности… Ну и что? Как пили, так и будут пить. Как пропивали деньги, не донося их до семьи, так и будут пропивать. Разница лишь в том, что раньше они, получив зарплату, сначала напивались, а потом скандалили, а при ограничении в дееспособности сначала со скандалом отберут у жен деньги, полученные теми вместо них, потом пропьют отобранные деньги и снова учинят скандал. Вот и все. Вместо одного скандала, будет два. Прогресс на лицо, — хмыкнула иронично. — Впрочем, будут выставлены «палочки» в статистике мной, как исполнителем, прокурором, как инициатором этого иска, и судом. Толку — никакого, зато у всех палочки!»

Она грустно улыбнулась своим невеселым размышлениям.

Мысли — мыслями, а рука автоматически бегала по листу с авторучкой, набрасывая план мероприятий по первому заявлению. Такова жизнь: мыслится одно, а делается другое…

Тут она услышала, как в опорный пункт пришли, судя по голосам, участковый инспектор Паромов и оперуполномоченный уголовного розыска Василенко. И не просто пришли, а привели с собой, доставили, как любят говорить в милиции, несовершеннолетних. Её контингент. Её подопечных. Это она поняла также из коротких и жестких реплик опера и участкового и таких же коротких, с хлюпаньем носов, ответов доставленных.

«Пора обозначиться, — откладывая заявления в сторону и вставая из кресла, решила она. — Что там еще набедокурили детки-акселераты? Спиртное распивали или матерились в общественном месте… да попались нашим под горячую руку. Что же еще».

С этой мыслью Матусова вышла в общий зал, где коротко поздоровалась с Василенко и Паромовым и увидела доставленных ими трех подростков.

12