«Антиполицай». Удушение (сборник)

Минут через пять-семь Нину пригласила Мадина. Пригласила без особого расположения, как показалось Нине. Она буркнула с непонятной интонацией «пойдём, красавица», махнула приглашающе рукой, и, не дождавшись вопроса Нины, развернулась к ней спиной и пошла. Нина поспешила за Мадиной. Пришли на веранду. Мадина усадили Нину на диванчик за невысокий круглый стол, накрытый яркой скатертью, уставленный фруктами и восточными яствами и куда-то, ничего не сказав, поспешно удалилась. Посредине стола стояла бутылка с домашним вином, рядом – два фужера из красного стекла. Нина, почти ничего не евшая в дороге, при виде печёностей и фруктов почувствовала голод, но Мадина ей ничего не предложила, и, учитывая, что фужеров на столе было два, Нина ждала, что кто-то сейчас подойдёт ещё. Прошло минуты три, за которые Нина сумела осмотреть убранство веранды, ей показалось, всё тут было устроено очень мило, чуть ли не сказочно: пестрота ковров, устилавших пол, цветов, засаженных в длинных коробах вдоль всего периметра внешней стены веранды, необычно яркая белизна стен, большущий экран телевизора на стене, какой Нина видела только в стоматологической поликлинике, где работает её подружка Зинаида, этажерка на витых ножках с какими-то красивыми безделушками на полочках, коврик на стене с двумя подвешенными поверх его перекрещивающимися саблями, под потолком веранды – мощные балки, которые придавали всему какой-то романтический вид.

– Ниночка, как Вам тут, нравится? – неожиданно услышала Нина вопрос хозяина, выплывающего на веранду из боковой двери, за которой скрылась Мадина.

Нина хотела ответить, но хозяин не дал, он, и не ждущий ответа на свой вопрос, продолжал говорить:

– У нас тут рай! Здесь тепло, солнечно, голубое небо, цветы, фрукты. А ты почему не кушаешь? Кушай, Нина, кушай. Ты не должна терять свои… – Зияд нахмурился, припоминая нужное слово, вспомнил, и, немного улыбнувшись только глазами, произнёс, – формы. У тебя, Нина, красивые формы.

При этом он уже расположился на другом диванчике напротив Нины и разливал вино. Наполнив фужеры, Зияд театральным жестом поднял свой и произнёс тост:

– За красавицу Нину, божественную красавицу! За ту, перед чарами которой не сумеет устоять ни один мужчина. Ни один! Даже я!

Нина немного засмущалась, замычала, подбирая слова для ответа, но Зияд подтолкнул её руку с фужером к её рту со словами:

– Тост, это – святое. Пьём до дна.

Нина, уже испытывающая и голод, и жажду, с удовольствием выпила весь фужер. Зияд, не отрывая ласкающего взгляда от Нины, что-то гаркнул в сторону, тут же появилась Мадина с тарелкой, полной хинкали, усыпанными нарезанной зеленью.

* * *

Наутро Нина отчётливо помнила, что вчера она с хозяином была в любовной связи.

– Не надо, прошу Вас, ведь увидят, неловко как-то.

– Никто не посмеет. Я не позволю, я хозяин. Чего ты боишься, Нина. Прикажу, и все уберутся из этого дома. Такая Богиня, ну дай. Дай поцелую. Какая шикарная грудь! Ты Богиня! Ниночка, дай скорее поцелую. Потрогай, не бойся, потрогай! Он хочет тебя. Ну, что, что ты?

– Увидят, Зияд, не хорошо же.

– Закрой окна, есть же шторы!

Закрыла. Обнял сзади, прикусил ухо, даже немного больно. Властно обхватил груди, так раньше никто не обхватывал. Полез в широкую горловину платья. Платье затрещало.

– Не надо…

– Я новое тебе куплю. Я много нарядов тебе куплю. Такая женщина как ты, Нина, должна одеваться как королева. Какие…! – Зажал между пальцев соски. – Богиня! Иди сюда.

Повалил податливое тело на кровать. Торопливо стал стаскивать с себя штаны. Ей хотелось секса, было интересно, было завораживающе интересно, всё как-то неожиданно и непривычно. Скинув с себя всё, с большим, почему-то показалось, серого цвета членом, выпирающим вперёд, полез к ней. Она ждала, что дальше. Всё прошло как-то быстро, ей хотелось большего. Но, выпустив струю, Зияд с каким-то рыком отпрял от неё, полежал секунд тридцать рядом, вскочил, быстро оделся и, почти не глядя на неё, сказал:

– Что будет надо, крикни. Душ напротив. Пойду, дела без хозяина стоят.

Ушёл.

* * *

Утро было чарующее, за окном щебетали птицы, дважды прокукарекал петух, изредка откуда-то доносился редкий лай собаки. В доме стояла тишина. Когда мылась в душе, слышала, кто-то заглядывал в душевую. Как только вышла из душевой, увидела Мадину. Та, всё в том же длинном платье из вискозы с рукавом длиной чуть ниже локтя, в котором была и вчера, по-видимому, стояла в ожидании Нины. Её лицо ничего не выражало, Нина не сумела понять, как к ней расположена Мадина, в каком она духе, в каком настроении. «Мымра какая-то» – успело пронестись в сознании Нины, и она услышала вопрос:

– Как спала, красавица?

Голос Мадины тоже не был оттенён какими-либо красками.

– Хорошо. Я сразу заснула и спала как мёртвая.

– Приходи кушать на веранду, – всё так же ровно сказала Мадина, и, так же как вчера, повернулась к Нине спиной и пошла.

Завтракала Нина одна. Мадина была рядом – за маленькой боковой дверкой, откуда она дважды выходила, подавая Нине кушанья. В первый из этих разов Нина успела её спросить:

– А где все?