АнтиПринц

женщинах, и нашей веселой восточной семье. Им

118

невдомек, что сияющие глаза и широченная улыбка от

уха до уха у меня не из – за наркотиков.

Моим наркотиком стали женщины. Их нежность, их

страсть, их ласка и материнская почти забота.

Та самая, которой я никогда не знал. Моя родная мать

рано умерла, а мачехе было плевать.

Что делать, если в сердце слишком много места для

одной – единственной женщины?

Выход один. Любить всех. Защищать их. оберегать.

Пусть рожают, пусть молятся обо мне ночами. Пусть

ждут.

Это их природное, естественное состояние. Жаль

только, что я так поздно начал это понимать...

...Четвертую я встречаю случайно. Я изначально

понимаю, что от таких девиц не следует ждать ничего

хорошего. Она рыжая и... не знаю, как это назвать – то

правильно. Она сама по себе. Что ей я? Что ей деньги,

власть, положение в обществе? Ей ничего неважно.

Она хочет одного – просто идти вперед.

Когда – то я с этим уже сталкивался.

119

Мой гарем ревниво следит за новой почти объяв­

ленной соперницей. Они всеми силами пытаются

предотвратить неизбежное уже – мою свадьбу.

А я влюбляюсь, словно мальчишка, и понимаю, что

места вдруг стало мало. Все для нее, для нее одной.

Вот только я ей не нужен. Ей не нужны эти склоки и

дрязги. Ей не нужен я.

– Разберись со своими женщинами.

– Они все поймут правильно!...

– Нет. Я говорю тебе – нет. Мой принцип – не

связываться с занятыми мужчинами.

– Я оставлю их всех ради тебя.

– А как же любовь?

– Она прошла.

– А дети? ТВОИ дети?

Здесь я замолкаю. Дети мои, но они не признаны.

Детей мне бросать обидно. Да и не хочется. Они – то в

чем виноваты?

– Молчишь? Правильно. Вот ради них и останься. Я не

смогу их всех принять...

120

Пора снова ломать устои...Ты сможешь. Дай мне

только придумать веский и значительный повод.

...Дети остались сиротами, дорогая. В одночасье. И

я не справлюсь... сам.

***

Нежность возникает словно из ниоткуда. Ты не

понимаешь этого – вначале. Сперва тебе кажется, что

это просто посткоитальный невроз. Раньше я часто

плакал после секса. Секса с абсолютно посторонними

женщинами. Мне было плохо. Так плохо, что словами

это было сложно высказать.

Но потом появилась одна женщина, с которой мне

хотелось плакать по другой причине. От счастья. Я

чувствовал себя нужным. Она была так неопытна и

невинна…И при этом от нее постоянно исходило

тепло. Как от матери. Я засыпал на ее груди в полной

уверенности, что все будет хорошо. Чтобы не

случилось –мы будем вместе.

Сейчас я понимаю, что самообман –это не лучшее

средство. Так долго продолжаться не может. Но это

ощущение осталось. Оно терзало меня в кошмарах.

121

после ее смерти мне не хватало именно этого. Я снова

хотел погрузиться в тот младенческий почти что

покой. Мне было нужно это тепло. Его могут дать

только женщины. Настоящие Женщины. Именно так –с

большой буквы.

Шлюх полно. Они стали отвратительны, хотя в

подростковом возрасте, когда я только вышел на поле

этой битвы под названием «большой секс» – они были

почти ангелами. Были в цене только те, которые

готовы были отдавать себя, не задумываясь. Они

раздвигали ноги с радостью. Им было плевать на какие

– то высокие чувства, какие – то эфемерные ценности.

Нет, мне нужно большее. Уже не красота, не

сексуальность. Ничего из вышеперечисленного не

сможет заменить этого необыкновенного чувства

сопричастности, познания какой – то великой тайны

мира. Этот покой, эта нега – только истинная женщина

способна ее дать.

Я вырос фактически без матери. Я почти не помню ее

ласку. Смутно иногда всплывает что – то в памяти.

Какие – то песни, колыбельные, и нежные руки,

обнимавшие и прижимающие к себе. Тот покой и

122

безопасность, то блаженство у материнской груди –

этого не понять умом и не повторить.

Это большая тайна жизни. Именно это ощущение

называют любовью. Я понимаю его именно так. Мне не

нужен секс, больше не нужен. Мне нужен этот покой.

Покой ведь тоже бывает разный… После той своей

смерти я многое сумел расставить по местам. Я

осознал суть вещей, которая раньше от меня

ускользала.

Вечного покоя мне не нужно. Его там просто нет.

Душа жива до тех пор, пока тело гниет в земле. Его

жрут черви, из него растут цветы. А душа в это время

бродит рядом –никем не замечаемая, никому не

нужная. Она наблюдает, как еще вчера рыдавшая по

тебе женщина на еще не остывшем ложе предается

разврату с твоим же лучшим другом. Это называется

«унять боль по мужу», кажется. Для нее это и правда

попытка унять боль.

А еще это торжество. Что она жива. Она доказывает

это самой себе, а ты стоишь, и наблюдаешь,