Антипсихиатрия. Социальная теория и социальная практика

Антипсихиатрия-для-психиатрии, выходит, стала очередным витком обновления, на котором под новыми масками, в новых образах проигрываются старые сюжеты изоляции и маргинализации, социальной адаптации и дисциплинарного общества. Мишель Фуко в «Истории безумия», обращаясь к становлению психиатрической клиники, воскресил сюжет психиатрического освобождения Пинелем узников Бисетра и подчеркивал, что физические оковы, цепи, которые он снял с них, были заменены новой психиатрией на оковы слова, сознания, власти врача. С подобной же метаморфозой связана и антипсихиатрия.

Работа с этой метаморфозой предполагает другую стратегию. Кастель так говорит о принципах анализа социальной метаморфозы: «Необходимо обнаружить исторические трансформации модели, подчеркнуть то новое и в то же время постоянное, что заключается в главных точках ее кристаллизации, хотя и в таких формах, в каких эту модель нельзя узнать сразу»[704]. Что нового и что постоянного мы видим в социальном проекте антипсихиатрии, какие новые формы старых сюжетов открываются в эпистемологической перспективе проблематизации?

В основе антипсихиатрии и ее критики стоит исходный сюжет психиатрии – интернирование. Все пространство антипсихиатрической критики выстраивается в противостоянии дисциплинарному прошлому и дисциплинарной парадигме психиатрии. Для антипсихиатрии психиатрия поэтому – не наука, а дисциплинарная практика, не имеющая медицинских оснований, принуждающая человека, унижающая его достоинство и вплетающая его в сеть социальной власти. Однако какие основания антипсихиатрия выбирает для этой борьбы с психиатрией? В этом вопросе и состоит основная загвоздка, а ответ на него определяет судьбу не только антипсихиатрии, но и самой психиатрии.

В ответ на обвинения в маргинальности по отношению к психиатрическому пространству Лэйнг часто подчеркивал (и мы приводили его высказывания), что он критикует психиатрию от имени самой же психиатрии, он противостоит ей как психиатр, и он антипсихиатр не более, чем Пастер антиврач. И в этих неловких оправданиях собственного протеста слышится самое важное, что только мог сказать антипсихиатр. Антипсихиатрия формировалась на той же почве, что и психиатрия: в ее основе социальная теория, социальный проект и социальная практика. В ней ожило социальное прошлое психиатрии. Поэтому, нападая на психиатрию как социальный институт, антипсихиатрия для своего собственного развития выбирала социальную парадигму и ее социальный протест отчасти обернулся социальной экспансией психиатрии, экстенсивным развитием ее социальных программ.

В современных терапевтических программах Филадельфийской ассоциации, в терапевтических сообществах Мошера и Берка заметен призрак терапевтических экспериментов Максвелла Джонса. В реформистской деятельности Базальи, в секторной организации психиатрической помощи, за которую так боролись антипсихиатры Италии и Франции, мы видим отзвуки секторных программ и проектов психиатрической помощи XIX в. Противостоя психиатрии, антипсихиатрия смягчила ее социальную парадигму, но одновременно она и максимально расширила ее.

В этих двух линиях анализа и трактовках антипсихиатрии, которые мы обозначили в начале настоящей главы, нет никакого противоречия. Антипсихиатрия действительно выстроила социально-антропологическую перспективу психического заболевания, противостояла психиатрии как социальному институту власти и принуждения, критиковала тоталитарный характер психиатрических институций и развивала революционные практические проекты. Антипсихиатры на самом деле были борцами, они говорили от имени больных, они рассказывали об их опыте и делали все для их освобождения. Они ни в коем случае не были конформистами, они были революционерами. Антипсихиатрия-в-себе стала радикальным и революционным, маргинальным социальным проектом со своей социальной теорией и социальной практикой.

Коллизии начинаются, когда мы заговариваем об антипсихиатрии-для-психиатрии. И в настоящей работе мы только в общих чертах обозначили этот пласт, очертили те линии анализа, в которых он становится заметен. Просто антипсихиатрия стала частью судьбы самой психиатрии. Подобно человеческой судьбе, которой в радости сна может привидеться горе жизни, в радикальности антипсихиатрии мы видим вековую практику психиатрии.

Заключение: антипсихиатрическая перспектива

По отношению к той практике, которая предшествовала антипсихиатрии, да и касательно ее собственной практики в англоязычной литературе часто употребляют прилагательное opendoor. Оно обозначает такую систему работы психиатрических больниц, которая позволяет больным возвращаться домой на выходные или приходить в больницу лишь днем, или отлучаться, когда необходимо. В противовес системе классической психиатрии, функционирующей как закрытая тотальная институция, такая система «открытых дверей» предполагает свободу перемещения внутри и вовне.