Антипутеводитель по современной литературе

В книге есть царский монолог, где высокие обязанности перед страной как бы уравновешены правом на «тайные страсти»: «Это не извращенность и не моя греховность, но страшный наследственный огонь». Что ж, против генов не попрешь. Вот портрет Екатерины I: «груди рвутся из корсажа». Вот Петр III, который «поселил в своих апартаментах любовницу». Вот жена его, будущая Екатерина II, — «через постель присоединила к заговору всю гвардию» и взошла на трон. Вот ее внук Александр I, ценитель красоты, готовый «увлечься вульгарной девкой». И так далее — по списку. Правда, с последней русской императрицей Григорий Распутин, вопреки слухам, не спал. Но не потому, что супруга Николая II этого не желала, а оттого, что «старец» был весьма разборчив: Александра Федоровна была худа, а Распутин предпочитал пышных.

По мере чтения романа выясняется, что «тайным страстям» вообще подвержены все: высокородные и безродные, гении и злодеи, цари и борцы с самодержавием. У всех свербит в одном месте. Престарелый поэт Жуковский пылает страстью к шестнадцатилетке. Архитектор европейской политики князь Меттерних — «первостатейный Дон Жуан». Экономка Карла Маркса в отсутствие его жены «успешно исполняла за нее супружеские обязанности». Бонвиван Фридрих Энгельс «изучал анатомию по телу некой госпожи N». Народоволец Желябов торопит с покушением на Александра II, чтобы произвести впечатление на Перовскую, которую ревнует к князю-спонсору. Юная стенографистка Анна Сниткина стала Достоевскому «и матерью, и ребенком, и бесстыдной грешной любовницей», а тем временем сам Федор Михайлович, оказывается, уже заглядывается на прекрасную нигилистку-террористку, статную брюнетку и двойного агента. Автор книги, может, и рад бы порой отклониться от постельной темы в сторону высокой политики, но с колеи уже не свернуть. Даже крестьянская реформа — и та предстает перед читателем сквозь призму будуара: «Это был как бы медовый месяц пылкой любви между царем и всей прогрессивной Россией».

Любопытно, что в одном из эпизодов романа князя В-го укоряют за отсутствие вкуса: мол, его дворец «похож на шикарный парижский бордель». Упрек легко переадресовать и самому романисту. Да, массовый пятидесятитысячный тираж обязывает автора быть доступней, но все-таки взгляд на историю страны как на один нескончаемый «половой вопрос» — это уж чересчур.

Бабы Копра

Русские женщины: 47 рассказов о женщинах / Сост. Павел Крусанов, Александр Етоев. СПб.: Азбука, Азбука-Аттикус

Вы не поверите, но этот сборник рассказов составил не Захар Прилепин! Более того, его здесь даже нет в качестве автора. Случилось это потому, что Прилепина по традиции привечает Москва, а за покорение «Русских женщин» взялись составители с берегов Невы, определившие свой круг авторов. Павел Крусанов, Андрей Константинов, Вадим Левенталь, Мария Панкевич, Герман Садулаев и другие, сплотившись, отстояли приоритет Петербурга. Поребрик выиграл у бордюра со счетом 18:13. При этом читателю напомнили, что в культурной столице, как в Греции, есть всё — даже свой Василий Аксенов. Он, правда, не Павлович, а Иванович, зато живой нутряной деревенщик: «Падают с листьев наземь шлепко гусеницы угоревшие», «оболоклись бабы в мужские пиджаки» и пр.

Мужская одежда на женских плечах — не просто бытовая деталь, это символ, восходящий к песне «Ромашки спрятались, поникли лютики» о гордости женщин и подлости мужчин. Среди последних, кстати, нет красавцев — по крайней мере, в большинстве рассказов сборника. Якобы сильная половина человечества выглядит неприглядной биомассой: «Сережа всерьез запил еще с трикотажа», «муж запил вместе со всеми», «бывший военный, пил сильно», «тем временем он напивается», «папа Степы безбожно пил», «у нас там все мужики алкаши», «он бухал по-черному, бил нас всех троих». И далее в том же духе.

Легко догадаться, что однажды чаша терпения женщины переполнится. И тогда… «Тамара Михайловна крепко держит в руке молоток — у нее не выбьешь из руки молоток», «каблуком по голени, резкий разворот», «зубами его раз за руку, чуть не откусила», «она сломала ему нос — одним ударом», «она убила соседа», «мчусь на квадроцикле, стреляю на ходу», «в милицейскую школу пошла только для того, чтобы получить оружие, а потом мочить этих гадов…».