Антипутеводитель по современной литературе

Во-вторых, ни Борисова, ни Брусникин широкой популярностью не пользовались. Кабы вдруг оказалось, что у чемпионов по тиражам Джоан Роулинг или у Дэна Брауна — лицо Григория Чхартишвили, это была бы всем новостям новость. Но исторические сочинения Брусникина не могут соперничать не только с «Кодом да Винчи», но и с акунинской фандорианой. Велика ли сенсация: автор, способный собирать большую кассу, может — при иной надписи на переплете — ее и не собрать? Этот рыночный фокус памятен со времен, когда далеко в хвосте у раскрученного Стивена Кинга плелся его провальный alter ego Ричард Бахман…

О новой книге Брусникина, предусмотрительно выпущенной уже с добавлением слова-подпорки «Акунин», сказать почти нечего. Вряд ли она станет событием даже в скромном жанре исторической беллетристики: первая часть романа, приключенческо-подростковое сочинение «Фрегат «Беллона», — унылая коммерческая гладкопись на тему Крымской кампании, эдакое облегченное пособие для ленивых тинейджеров, кому толстовский бастион «Севастопольских рассказов» кажется неприступным, и взять его возможно лишь при помощи влюбленного юнги, индейца, обезьянки, античной богини и прочей вымученной экзотики. Вторая часть романа, «Черная», и вовсе выглядит худосочным клоном акунинского ретро-детектива «Турецкий гамбит» — с британским шпионом вместо оттоманского.

Более-менее ясно, для чего новый автор понадобился «Астрелю»: типографский молох требует ежедневных приношений, а опытный Григорий Чхартишвили, даже промышляющий в четверть силы, удобней иного трудолюбивого графомана. Но вот зачем Брусникин нужен его создателю? Не только же для того, чтобы не остаться без средств после естественной кончины (никто не вечен, даже персонажи) Эраста Фандорина? Объясняя читателям ЖЖ смысл игры в Брусникина, Григорий Шалвович писал о своем давнем желании взглянуть на историю России с иной стороны: «Сам я (и Акунин тоже) по образу мыслей — западник и даже космополит. Но мне хотелось попробовать на зуб и противоположное мировидение — «почвенное», славянофильское».

Любопытно, что выход новой книги Брусникина совпал по времени со всплеском митинговой активности москвичей. И пока западник Акунин в своих пламенных речах отстаивал идеалы свободы, в романе почвенника Брусникина (стартовый тираж — 70 тысяч экземпляров) читателю прозрачно намекали на другое: мол, те «свободы» проплачены подлым Западом и выгодны Западу же. Согласно сюжету, антигерой «Беллоны» космополит по фамилии Бланк, борец с тиранией в «немытой стране рабов, стране господ» ради грядущей демократии в России без колебаний идет на сотрудничество с иностранной разведкой, обрекая на гибель тысячи соотечественников…

Всё это определенно выходит за рамки литературной игры или чисто коммерческого проекта и более всего смахивает на клиническую историю, некогда описанную Робертом Льюисом Стивенсоном. Кстати, в наших условиях данный феномен опасен для жизни. Когда Джекил-Акунин идет на Болотную, а Хайд-Брусникин лезет на Поклонную, Григория Чхартишвили может просто разорвать пополам.

Пиранья № 16

Александр Бушков. Черное солнце: Роман. М.: ОЛМА медиа групп

Пираньевые (Serrasalminae) — рыбы подотряда ха-рациновых. Очень зубастые и крайне прожорливые, они не имеют промыслового значения. И все же есть на свете человек, который давно промышляет пираньями и весьма преуспел в этом деле. Зовут его Александр Бушков. Он родился в 1956 году в Минусинске и после школы больше нигде не учился: был почтальоном, рабочим в геологоразведочных партиях, театральным осветителем и т. п. Своим нынешним бизнесом стал увлекаться еще в молодости, хотя конкретно пираньями занялся лишь на пороге сорокалетия…

Как вы уже догадались, речь тут идет не совсем не о рыбе. Вернее, совсем не о рыбе. Пираньей Бушков назвал своего серийного персонажа, военно-морского спецназовца Кирилла Мазура. В новом романе «Черное солнце» у Мазура вновь статус главного действующего лица, а первая книга о нем, «Охота на пиранью», вышла в 1996 году.

За минувшие шестнадцать лет плодовитый прозаик и публицист не ограничивался одной пираньей. Были у него и иные любимые герои. Например, Пушкин, ставший охотником за потусторонней нечистью типа лорда Байрона (в финале солнце русской поэзии погибало, спасая государя императора). А еще гениальный академик Трофим Лысенко, который был прав (а Вавилов — нет). А еще шевалье д’Артаньян, который сделался верным гвардейцем кардинала (Ришелье был сугубо положительным, королева — негодяйкой, миледи — душкой, и не она травила Констанцию, а наоборот). А еще президент Владимир Путин — храбрый, как Пушкин, и мудрый, как Ришелье. Однако не Пушкину и не Путину, а именно Мазуру выпало счастье стать самым серийным героем Бушкова: шестнадцать романов плюс полнометражный фильм, где в образ пираньи 120 минут вживался брутальный Владимир Машков.