Антирак. Новый образ жизни

Вскоре после этого я осознал, что болезнь давала мне возможность заново определить себя. Эта новизна ситуации имела свои преимущества. Меня давно мучил страх, что я не оправдаю огромных надежд, которые возлагал на меня отец. Я был старшим сыном старшего сына. Я знал, что он ставит для меня планку высоко, как и ему в свое время высоко ставил планку его отец. Хотя он никогда не высказывал этого открыто, я знал, что он разочарован тем, что я стал «всего лишь врачом». Он хотел бы, чтобы я занимался политикой, как он, и, возможно, преуспел бы там, где он не вполне смог осуществить свои амбиции. Ничто не могло бы так сильно на него подействовать и вызвать такое разочарование, как известие, что я серьезно заболел в тридцать лет. Но неожиданно, благодаря своей болезни, я обрел относительную свободу. Груз долга, давивший на меня с детства, упал у меня с плеч. Нет больше необходимости быть «первым в классе» или на «переднем крае» в той области науки, которой я занимался. Я был избавлен от вечной гонки за доказательствами моего превосходства, моих способностей, моей интеллектуальной ценности. В первый раз у меня было чувство, что я могу сложить оружие и дышать. На той же неделе Анна дала мне послушать негритянские спиричуэл, которые растрогали меня до слез, как будто я всю жизнь ждал, чтобы зазвучали эти слова:

«Я собираюсь сложить мой тяжкий груз
Внизу, у берега реки...
Я не собираюсь больше учиться воевать.
Я собираюсь сложить мой щит и меч
Внизу, у берега реки...
Я не собираюсь больше учиться воевать»

Глава 6. Окружающая среда против рака

Часть 1. Эпидемия рака

В семидесятых годах, закончив преподавать в Йельском университете, доктор наук Майкл Лернер (Michael Lerner) переехал в Калифорнию воплощать весьма странную на первый взгляд идею: он хотел создать центр, сам образ жизни в котором смог бы физически и морально помочь людям с серьезными заболеваниями. В этом исключительно спокойном месте, расположенном высоко над Тихим океаном, немного к северу от Сан-Франциско, налажено питание исключительно «натуральными» продуктами. Люди дважды в день занимаются йогой. Они свободно и откровенно говорят друг с другом. Врачи, заболевшие раком, иногда приезжают сюда в поисках ответов на вопросы, которые им не дает их медицинское образование.

За последние тридцать лет Лернер и его партнер, доктор медицинских наук Рэйчел Наоми Ремен (Rachel Naomi Remen), помогли большому количеству пациентов — многие из них стали их друзьями. Некоторые уезжают удивительно восстановившимися, кто-то был исцелен, кто-то умер...

С годами среди тех, кто приезжает в центр, все больше молодых умирают от рака. Более того, сегодня рак затрагивает тех, кто никогда не курил и чья жизнь гармонична и уравновешенна. Кажется, нет никакой логической причины, объясняющей, почему тридцатилетние женщины заболевают метастатической формой рака молочной железы и почему у молодых, с виду здоровых мужчин обнаруживают лимфому, рак толстой кишки или простаты.

То, что Майкл и Рэйчел наблюдают в своем центре, фактически повсеместное явление: статистика везде одинакова. Число раковых заболеваний увеличивается во всех развитых странах начиная с 1940 года. Эта тенденция набрала скорость в 1975 году и особенно сильно затрагивает молодежь. В Соединенных Штатах в период с 1975 по 1994 год заболеваемость раком среди женщин до сорока пяти лет увеличивалась ежегодно на 1,6%, а среди мужчин — на 1,8% (1). В некоторых европейских странах, таких как Франция, за последние двадцать лет заболеваемость раком возросла на 60% (2). В результате мы не можем не задаться вопросом: это эпидемия?

Когда три года назад я задал этот вопрос видному профессору-онкологу, ответ его был оптимистичен (если слово «оптимизм» вообще уместно в данной ситуации).

— В этом нет ничего удивительного, — заявил он. — Поскольку люди сегодня живут дольше по сравнению с 1940 годом, вполне естественно, что уровень заболеваемости раком возрос. Кроме того, женщины рожают намного позже, следовательно, они более склонны к раковым заболеваниям молочной железы.

Большее количество заболеваний регистрируется и потому, что изменилась диагностика — методы обследования стали совсем другими, и рак можно «ухватить» на ранней стадии.

В его словах сквозило: нас не должны вводить в заблуждение паникеры, потрясающие данными неизвестно какой статистики. Наоборот, мы должны улучшать методы диагностики и лечения — эти два столпа современной онкологии. Подобно многим моим коллегам и пациентам, я хотел верить ему. Это выглядело утешительным.