Антироссийская подлость

«Сегодня в 8 часов утра мы, гауптшарфюрер СС Бергер, унтершарфюрер СС Паалъ, унтершарфюрер СС Фольбрехт и я, приехали на взятой на кожевенном заводе машине с шофёром, который был украинцем, на участок, находившийся примерно в одном-полутора километрах за лагерем, с восемью заключёнными нашей тюрьмы, чтобы выкопать могилу…

…Первая группа состояла, по распоряжению Пааля, почти исключительно из безногих.

После того, как я расстрелял первых трёх заключённых, вдруг услышал наверху крик. Так как четвёртый заключённый был как раз на очереди, я быстренько прихлопнул его и, взглянув затем наверх, увидел, что у машины происходит страшная суматоха. Я до того уже слышал выстрелы, а тут увидел, как пленные разбегались в разные стороны. Я не могу дать подробных данных о происшедшем, так как находился на расстоянии 40–50 метров. Я только могу сказать, что я увидел моих двух товарищей, лежащих на земле, и что двое пленных стреляли в меня и шофёра из добытого ими оружия. Поняв, в чём дело, я выпустил оставшийся у меня в магазине четвёртый патрон по заключённым, обстреливавшим нас, вставил новую обойму и вдруг заметил, что пуля ударила совсем рядом со мной. У меня появилось такое ощущение, будто бы в меня попали, но потом я понял, что ошибся. Теперь я объясняю это нервным шоком. Во всяком случае, я расстреливал патроны второго магазина по беглецам, хотя не могу точно сказать, попал ли я в кого-нибудь из них».

Проводивший следствие по этому делу констатировал:

«Таким образом, из двадцати восьми заключённых четыре были застрелены в могиле, два — при побеге, остальные двадцать два бежали.

Немедленно принятые ротенфюрером СС Гессельбахом меры для поимки беглецов при помощи команды находившегося вблизи стационарного лагеря были целесообразны, но безрезультатны…».[509]

449. Из-за страха немецких айнзацкоманд далеко удаляться от своих войск почерк их расстрелов и в этом плане резко отличается от почерка расстрелов НКВД. Палачи из НКВД расстреливали только в тюрьмах, а хоронили либо на кладбищах, либо так, чтобы могилы преступников трудно было найти и сделать объектом памяти или поклонения. Даже исключения из этого правила характерны скрытностью от посторонних глаз и казни, и захоронения. Так, общество «Мемориал» полагает, что в 1937–1938 гг., когда казней членов «пятой колонны» было особенно много, то их расстреливали и хоронили на Бутовском полигоне под Москвой. В доказательствах этой версии много противоречий, но даже если согласиться с «Мемориалом», то тогда характерно место казней и захоронений.

Уже с начала 20-х годов это место было недоступно посторонним, поскольку здесь, в имении бывшего коннозаводчика Зимина, в 18 км от Москвы, была сельхозколония осужденных уголовных преступников. А с 1935 г. — стрелковый полигон НКВД. Только забором было обнесено 200 га, а запретная зона с колючей проволокой простиралась гораздо дальше.[510] Поэтому ни выстрелы, ни проезды автомобилей никого из местных жителей никогда не волновали — стрельбище есть стрельбище.

А немцев, в противовес этому, никогда не волновали местные жители — чем больше они знают, тем больше будут бояться. Немцы ведь и поляков в Катыни зарыли так небрежно, что те, напомню, были обнаружены немедленно и чуть ли не под снегом.