Антирусская красная смута

Собеседник: При Хрущёве духовенство приравняли в экономическом отношении к кустарям-одиночкам, которые платили налог больше 40%. К концу года представителям клира представили декларацию, что они должны исходя из этого процента заплатить совершенно непомерный налог, который больше нескольких окладов. Многие вынуждены были уйти на подработки. Один диакон богатырского сложения говорил: «Я работал грузчиком, потому что невозможно, я должен был отрабатывать этот налог, иначе это срок и тюрьма».

Лавров: Пытались задушить экономически.

Собеседник: Слежка, подслушивание - боялись каких-то сговоров. Причём сильнейшее давление оказывали именно на Православную Церковь, которая всю свою историю пестовала русское государство. В Великую Отечественную войну она сыграла позитивную роль. Сейчас мы видим, как Церковь, возвращаясь на подобающее ей место, какую позитивную роль играет в жизни государства. Если бы хватило ума и мужества у кого-то из окружения Хрущёва сказать: «Прекрати это, ты занимаешься саморазрушением», - но, к сожалению, этого не произошло.

Лавров: С критикой выступил Патриарх Алексий I. В 1960 году было Всесоюзное совещание каких-то борцов за мир, взял слово Патриарх и сказал: «Нас оскорбляют, нас притесняют, мы этого не заслужили». Это было смелое выступление, естественно, о нём ни в какой советской газете не напечатали. Тем не менее, это было.

Собеседник: Да, но, к сожалению, оказалось, что это голос вопиющего в пустыне, никто его не поддержал. Когда будущий Патриарх Алексий II - это при Хрущёве, конечно, -должен был ехать на какую-то международную конференцию за мир, он, как Таллинский архиерей, должен был подписать указ о закрытии Пюхтицкого монастыря. Он сказал, что этого не сделает. Ему сказали: «Подписывайте». - «Тогда я не поеду на эту конференцию. Что я там буду докладывать? У нас монастыри закрывают, а я буду говорить, что у нас всё хорошо? Я не поеду». Таким образом он спас Пюхтицкий монастырь.

Лавров: Всё-таки была уже другая эпоха.

Собеседник: Да, при Сталине так не поговоришь.

Лавров: Всё-таки что-то можно было.

Собеседник: Да. Если вспоминать, то, конечно, хочется вспомнить великого архимандрита ПскоВо-Печерской Лавры Алипия Воронова, который был героем войны, и он с воинской доблестью отстаивал ПскоВо-Печерский монастырь. К нему явились из Москвы, с самого верха, с требованием, чтобы он закрывал монастырь, и протянули ему указ, подписанный самим Никитой Сергеевичем. Он этот указ у них на глазах разорвал и бросил в печку. Они в ужасе отбыли. Монастырь сохранился, архимандрита не посадили. Так что действительно, другие времена наступили.

Лавров: Я сейчас вспомнил диалог Хрущёва и Андрея Вознесенского в 1963 году, как по-хамски Хрущёв вёл себя с талантливым молодым поэтом. Как грозил выбросить из страны, как возбудил зал подобострастных начальству и агрессивных коммунистов - зал ревел на бедного растерявшегося Вознесенского, который хоть как-то пытался сказать то, что думает. Малограмотный мужик Хрущёв, став во главе коммунистической партии, возомнил, что его устами глаголет истина!

Собеседник: Очень быстро, разоблачив культ личности Сталина, в меньшем, конечно, масштабе и, пусть без этой страшной жестокости, хотя какие-то элементы оставались, он ровно таким же божком себя почувствовал.

Лавров: Впал в грех гордыни, ещё какой. Думаю, что снятие Хрущёва становилось необходимостью.

Собеседник: Вы знаете, я пришёл к несколько парадоксальному мнению, но говорят, и мы осознаем, что Сталин - злодей, Сталин много зла причинил. Но нужно сказать, что Сталин со всеми своими личными недостатками действовал в совершенно определённой среде - тут мягкость воспринимается, как слабость.

История поставила чистый эксперимент - вместо Сталина пришёл Хрущёв. При Сталине войну выиграли, термоядерное оружие сделали, ракеты сделали, а Никита всё развалил.

Лавров: Вероятно, такое тоже неизбежно. Сталин уничтожал даже потенциальных конкурентов, вытоптал вокруг себя политическое пространство. А кто в живых остался? Живодёр Берия, женственный Маленков, недалёкий Хрущёв. Хрущёв, чтобы выжить, даже придуривался при Сталине (не дай Бог, Сталин подумает, что он на что-то особенное способен), гопака плясал перед Хозяином. Все только восторгались великим Сталиным и подхалимничали. Поэтому мы получили нескольких последующих руководителей - не крупных фигур, средненьких, даже посредственных.

Собеседник: Спорить не буду, конечно. Людей, близких к Столыпину, к Александру Невскому и каким-то великим...

Лавров: Даже к Ленину и Сталину - всё-таки то были покрупнее политики и государственные деятели. А Хрущёв -это уже уровень...

Собеседник: Уровень гораздо ниже.

Лавров: Почти невозможно сформироваться крупному политику в условиях отсутствия какой-либо политической конкуренции, свободы слова и свободных выборов, выборов с выбором.