Антисказка. Или бойтесь своих желаний (СИ)

— А чего ты так кипятишься-то? — Варя не очень понимала, что происходит с подругой.

— Как чего! Как чего! Главное, меня на руках носит, слова такие говорит нежные. А потом девицам всяким улыбается!

— Так там вроде одна ж была, — уточнила Катя.

— Вчера одна, до этого ещё две. А будет их сколько? — резонно возмутилась Русалка.

— Так, а сидит-то он почему аж на другом конце стола? — мне стало очень любопытно.

— Потому что мы, как на сушу вышли, я ему и сказала. Что до избы донесёт, и больше чтоб не прикасался! Чтоб шел селёдок своих лапать!

— Ой дура… — резюмировала Катя.

— Дура, — согласилась Маша, подперев щёку рукой, — Делать-то теперь чего?

— Поживём — увидим, — подытожила неисправимый оптимист, наша Лягушка. Никогда не отчаиваться и не сдаваться — вот её девиз по жизни, — Не боИсь, перевоспитаем.

Глава 24

Мила.

От тряски в мешке Милу стало клонить в сон. Веки потяжелели, и, как она не боролась с дремотой, та оказалась сильнее. Очнулась Жар-птица от чьих-то споров рядом, раскрыла глаза и обнаружила себя в клетке. «Опять!» — раздражённо подумала Мила и оглядела помещение: светлая комната, бревенчатые стены выкрашены в светло-бежевый цвет. Клетка стояла на широком подоконнике напротив входной двери. У стены слева — небольшая кровать. «На ней кто-то есть», — но с такого расстояния Мила не видела, кто именно. У изголовья кровати она увидела столик, заставленный разнообразными баночками и бутылочками. Судя по запаху, это были травяные настои. «Лекарства», — решила Жар-птица. Между тем спор разгорался и с громкого шёпота уже перешёл на крик.

— Ты правда безумец! Тебя поймают! — кричала высокая черноволосая девушка.

Она стояла спиной к Миле, а напротив стоял мужчина среднего роста, чёрные волосы были собраны в низкий хвост, под рубашкой угадывались крепкие мускулы. Такие точно не накачать в спортзале, явно мужчина привык к физическому труду, что было видно и по его широким плечам. Пожалуй, даже очень широким.

— Тише, Дарина, тише. Отца разбудишь, — этот голос был уже знаком, он принадлежал похитителю, — Никто не узнает. Как только отец поправится, я…

— Простите, что прерываю, — начала Мила.

Девушка резко обернулась, её карие глаза гневно сверкнули, глядя на птицу.

— Вы не могли бы меня выпустить?

— Нет! — выпалила Дарина, — Посидишь в клетке.

Она быстрым шагом подошла к Миле и рывком задёрнула окно плотными шторами.

— Догадался поставить! Это чтоб её соседи увидели? — сложив руки на груди, она уставилась на мужчину.

— Пить… — еле слышно простонали с кровати.

— Отец, — тут же кинулась к нему девушка, — Сейчас, отец, — она приподняла голову лежавшему на кровати мужчине, и Мила смогла увидеть полностью седого измождённого старика.

От тяжёлой болезни щёки ввалились, под глазами залегли чёрные тени. Слабые руки не могли держать кружку, и Дарина придерживала её.

— Отец, я нашел жар-птицу, — подошёл к кровати мужчина.

Старик повернул голову, и в его глазах Мила увидела надежду на чудо. Много лет она трудилась медицинской сестрой в областной больнице и этот взгляд видела тысячи раз. Именно так смотрит тяжело больной человек, побывавший уже не у одного врача, отчаявшийся, но вдруг вновь сумевший обрести надежду.

— Добрыня считает, что она поможет, папочка, — девушка гладила старика по седым волосам.

Он откинул голову на подушку и тяжело дышал. На его висках выступили капельки пота:

— Поможет, — прошептал он, — Обязательно поможет.

Сильный кашель буквально скрутил пожилого мужчину.

«На воспаление лёгких похоже», — размышляла Мила.

— Мне нужно осмотреть больного. Открой клетку, — потребовала она.

— Зачем? — изумилась Дарина, — Отец и так услышит твоё пение.

— Пение? Ты думаешь лечить отца песнями? — Жар-птица раскрыла клюв от удивления.

— Лекарствами, — девушка кивнула на столик, — Мы уже пробовали, как видишь.

— Я тебя не понимаю, это шутка такая, да?

«Или она сошла с ума от горя?» — размышляла Мила.

— Пение жар-птицы волшебно, оно исцеляет, — пояснил молчавший до этого Добрыня, — Помоги нам вылечить отца, и я даю слово — отпущу тебя.

— Но я не умею, — растерялась Мила.

— Не умеешь петь? — фыркнула Дарина, — Что ты за птица такая дефектная.

Нет, петь Мила умела и очень любила, но вот лечить это же другое. Врать умирающему Жар-птица не хотела. А, судя по состоянию старика, он совсем плох, и набором трав его точно не вылечишь.

— А может, всё-таки антибиотики? — предприняла она последнюю попытку.

— Пой уже!

И Мила сдалась. В голове заметались мысли. Что можно спеть? Она смотрела, как девушка убаюкивает отца, поглаживает его, и в голове сами собой выстроились сточки колыбельной, что пела ей бабушка. И Мила запела:

Не тревожьте землю, птицы,

Не ищите ветра в поле.

Превратились копья в спицу,

Я птенцов своих закрою.

Спите дети, сны в лукошке

Под подушкой тихо спрячу.

Щёчки в тёплую ладошку,

Засыпай скорее, крошка.

Небо засыпай, баю-баю-бай.