Антисоветская блокада и ее крушение

Обсуждая результаты этих переговоров, коллегия НКТиП сочла целесообразным создание организации, которая выполняла бы ее поручения по закупке товаров за границей. Однако это не означало нарушения принципа национализации внешней торговли, поскольку в постановлении коллегии было отмечено, что с уничтожением блокады и возобновлением нормальной внешней торговли надобность в такой организации отпадет.^{321} В дальнейшем было разработано положение об «Иностранбюро» и дано разрешение на выезд его представителей в район Витебск — Орша — Двинск для организации работы. Однако каких-либо материалов о практических результатах деятельности «Иностранбюро» найти не удалось. Известно лишь, что позднее положение об этой организации было отменено постановлением СНК 8 июня 1920 г.^{322}

Наконец, к исходу 1919 г., появилась возможность использовать единственный открывшийся в это время дипломатический канал для некоторых закупок на внешнем рынке по поручениям НКТиП и ВСНХ. Речь идет о появлении в ноябре 1919 г. М. М. Литвинова в Копенгагене, где были начаты переговоры с английским представителем О’Грэди об обмене военнопленными. Г. В. Чичерин информировал Литвинова о наличии в распоряжении НКТиП экспортных товаров, которые могли бы быть использованы для товарообмена с Западом (лен, меха, масличные семена, шерсть, лес, платина).^{323} Регулярно в радиограммы Наркоминдела, адресованные Литвинову, включались и заявки ВСНХ на импортные товары. Конечно, конкретная торговая деятельность Литвинова стала возможной лишь после снятия блокады, но информацией ная и подготовительная работа началась раньше, и это позволило ему отправить в Советскую Россию медикаменты и другие товары, которые пробили первую брешь в экономической блокаде.^{324}

Вследствие политики военно-экономической блокады результаты случайных внешнеторговых операций Советской России в 1919 г. были мизерны: экспорт в западные страны отсутствовал совсем и не был зафиксирован таможенной статистикой. Импорт же по стоимости едва превышал 500 тыс. руб. в довоенном исчислении. Из этой суммы четыре пятых приходилось на долю Германии и Швеции. К этому следует добавить, что регистрация импорта велась по моменту выпуска товаров из таможен, поэтому известное их количество было завезено ранее. Однако и без этой оговорки видно, что в условиях полной военно-экономической блокады, и особенно после ее ужесточения во второй половине 1919 г., Советская Россия за этот год получила менее одной двухтысячной доли тех товаров (в стоимостном выражении), которые завозились в страну в любой из годов предвоенного пятилетия.^{325}

КРАХ ОТКРЫТОЙ ПОЛИТИКИ ВОЕННО-ЭКОНОМИЧЕСКОЙ БЛОКАДЫ

Как мы видели, империалистическими державами были потрачены огромные усилия на сохранение политики военно-экономической блокады Советского государства и удержание в общей с ними упряжке нейтральных государств и Германии, все более тяготившихся своей причастностью к этой агрессивной деятельности на международной арене. Все это, казалось бы, в декабре 1919 г., когда состоялось совещание премьер-министров стран Антанты в Лондоне, должно было привести к закреплению и возобладанию этой линии как единственной и не подлежащей пересмотру хотя бы в ближайшем будущем.

Однако не прошло и месяца со времени совещания, как развитие целого ряда военных и политических событий показало, что использование политики военно-экономической блокады в ее чистом виде вскоре полностью себя исчерпает.

Прежде всего коренным образом стало меняться военное положение Советской России в гражданской войне. К исходу 1919 г., после побед Красной Армии над контрреволюционными силами Колчака, Деникина и Юденича, после того как войска интервентов также были вынуждены покинуть территорию Европейской России, стало ясно, что все попытки сохранить внутреннее кольцо экономической блокады оказались тщетными: оно разваливалось на глазах, и один за другим важнейшие сырьевые и промышленные районы возвращались под контроль Советской власти.