Антисталинская подлость

Есть примеры, когда в отношении лиц, фигурирующих в списках, наказание вообще не назначалось или вынесенный приговор оказывался менее суровым, чем мера пресечения, указанная в списке, что в конце концов и спасало таких людей от расстрела. К примеру, упомянутый в докладе Хрущева и доживший до XX съезда А. В. Снегов попал в такие списки дважды — в список от 7 декабря 1937 года по Ленинградской области[131] и в список от 6 сентября 1940 года.[132]

В обоих случаях Снегов отнесен к «1 категории», т. е. к лицам, к которым допускалось вынесение приговора к высшей мере наказания — расстрелу. Ко второму списку прилагается краткая сводка обвинительных доказательств, и чувствуется, что их могло быть гораздо больше. Но Снегову не был вынесен смертный приговор, и вместо него он был осужден на длительное заключение в трудовом лагере.

Таким образом, Хрущев знал, что Сталин не выносил «приговоры», а лишь рассматривал списки на предмет возможных возражений. Хрущеву это было доподлинно известно, поскольку сохранилась направленная на его имя записка министра внутренних дел СССР С. Н. Круглова от 3 февраля 1954 года. О «заранее подготовленных приговорах» там нет ни слова, зато там прямо говорится о следующем: «В архивах МВД СССР обнаружено 383 списка „лиц, подлежащих _][78 суду Военной коллегии Верховного Суда СССР“. Эти списки были составлены в 1937 и 1938 годах НКВД СССР и тогда же представлены в ЦК ВКП(б) на рассмотрение» (выделено мной.— Г.Ф.).[133]

Нет ничего странного, что обвинитель приходил на заседание суда, имея на руках не только доказательства вины подсудимых, но и рекомендации по мерам пресечения, чем судьи могли бы пользоваться в случае признания виновности. Как представляется, на рассмотрение направлялись списки только членов партии, но не беспартийных.

Хрущев скрыл тот факт, что не Сталин, а сам он был напрямую причастен к составлению списков с указанием рекомендованной категории наказания. Хрущев ссылается на НКВД, указывая, что списки составлялись именно там. Но он старательно обходит молчанием тот факт, что НКВД действовал рука об руку с местным руководством ВКП(б) и что значительное число лиц в этих списках,— возможно, даже большее, чем в какой-либо иной местности в СССР,— проживало именно там, где хозяйничал Хрущев.

До января 1938 Хрущев был первым секретарем Московского областного и городского комитетов партии, затем — первым секретарем ЦК КП(б) Украины. Его письмо Сталину[134] с запросом на расстрел 6500 человек помечено 10 июля 1937 года; но та же дата стоит на «расстрельном списке» по Москве и Московской области.[135]

В письме к Сталину Хрущев подтверждает свое участие в «тройке», которая была наделена полномочиями для отбора лиц, подлежащих репрессиям. В ту же «тройку» входил С. Ф. Реденс, начальник управления НКВД по Московской области, и заместитель прокурора Московской области К. И. Маслов. (Хрущев допускает, что «в необходимых случаях» его мог заменять второй секретарь А. А. Волков).

Волков пробыл в должности второго секретаря МК ВКП(б) лишь до начала августа 1937 года, когда он вышел из подчинения Хрущева, что, возможно, и спасло его жизнь.[136] Маслов _][79 оставался прокурором Московской области до ноября 1937 года; в 1938 году он был арестован и в марте 1939 расстрелян по обвинению в контрреволюционной подрывной деятельности.[137] Та же участь постигла К. И. Мамонова,[138] который поначалу занял место Маслова, а потом был расстрелян с ним в один день. Реденс тоже не избежал наказания: в ноябре 1938 года его арестовали как участника «польской диверсионно-шпионской группы», судили и по приговору суда расстреляли 21 января 1940 года. На страницах своей книги Янсен и Петров упоминают Реденса как одного из «людей Ежова».[139] В годы «оттепели» Реденс, по настоянию Хрущева, был реабилитирован, но с такими грубыми нарушениями законодательства, что в 1988 году реабилитация Реденса была отменена.[140]

Иначе говоря, за исключением Волкова все ближайшие соратники Хрущева, принимавшие участие в репрессиях в Москве и Московской области, понесли за свои действия суровое наказание. Но каким образом удалось избежать кары самому Хрущеву? Разгадка всего этого остается под покровом непроницаемой тайны…

Постановление январского (1938) Пленума ЦК ВКП(б)

Хрущев: «Известное оздоровление в партийные организации внесли решения январского Пленума ЦК ВКП(б) 1938 года. Но широкие репрессии продолжались и в 1938 году».[141]