АнтиСУМЕРКИ. Блог вампира (СИ)

       -- Мама! Мама!!! -- орала я в трубку, не сбавляя скорости, и мне в ответ неслось многоголосое "всё в порядке, Надя".

       Ура!

       Позади меня ревели и рычали оборотни и вампиры, и я прекрасно понимала, что, на чьей бы стороне ни был численный перевес, пострадают в драке и те, и другие.

       И мне вдруг стало жалко всех. Да, теперь, когда прямая угроза родителям миновала, можно было пожалеть и врагов! К тому же, кролики, вроде бы, тоже друзья.

       А мне навстречу мчался Эдик. Он вытянул руки -- я прыгнула -- он подхватил и закружил меня...

       ...не рассчитал близости сосен и от души приложил об одну из них ногами, споткнулся и упал! Хорошо хоть, что я падала на него сверху.

       Бедные мои ноги, они были до глубины души возмущены таким отношением и взывали ко мне о мести, но бить Эдика не хотелось совершенно. А вот придушить!..

       Мы одновременно потянулись друг к другу. Да, я буду душить его, я не дам ему дышать своими поцелуями, объятьями, всей хлещущей через край страстью!

       Голова кружилась, кружилась земля, постоянно меняясь местами с небом, и в это сладостное кружение вовлекались даже плывущие перед глазами пёстрые пятна.

       -- Кролики в ярости, -- выдохнул мне в ухо Эдик.

       И тут я всё-таки стукнула его по лбу!

       Нет, и надо было выбрать такой момент для такого сообщения! Я бы предпочла, чтоб он сказал, например, "выходи за меня"! Или уж, на худой конец, "будь моей"... но "Кролики в ярости" -- извините, разве об этом говорят горячо любимым девушкам, которые только что чудом избежали смерти?!

       Эдик виновато тёр лоб, а я злорадно улыбалась. Вот бы там вскочила шишка, да побольше!

       -- Ну и в ярости, ну и что? Я их видела! -- решила я поддержать беседу на предложенном уровне. -- Лучше скажи, где сейчас Клюевы?

       -- На границе.

       -- На какой ещё границе? -- я принялась отряхивать майку, шорты и на себе, и на Эдике. Всё-таки нехило мы иголок нацепляли.

       -- Ну как на какой, -- стоял он истуканчиком, расставив руки, чтоб мне было удобнее. -- Ведь граница у нас с оборотнями. Сегодня приходила делегация. Сказали, мол, давайте установим комендантский час, чтобы после захода солнца никаких вампиров на нашей территории, кроме тебя, Надь, конечно... и твоей мамы.

       -- Повернись.

       -- Ага... и сейчас папа звонит, говорит, ты где? Я отвечаю, что у Нади, а он и спрашивает, Ака с тобой? -- я ощутила, как по телу Эдика прокатилась волна дрожи. -- И, узнав, что он не со мной, папа сказал, что едет на границу к эл-пэ-ка... значит, их можно найти именно там.

       -- Тогда побежали!

       -- Но комендантский...

       -- Ты же со мной!

       И, не оглядываясь, я рванула туда, откуда только что убегала, сломя голову.

       Драка продолжалась. Судя по рёву и вою, крикам ярости и боли, скрипу и треску ломаемых деревьев, ни одна сторона не просила пощады и сдаваться не думала.

       Эдик жалобно что-то причитал, но отстал от меня ненамного.

       Я больше не волновалась за него.

       Он жив! Он сильный! Он умный!

       Он -- мой любимый, и уже только поэтому не может быть ни дураком, ни слабаком...

       Исполненный особой жалобности вопль за спиной заставил меня остановиться. Когда я оглянулась, увидела...

       То, чего мне так не хватало сегодня.

       Эдик лежал на земле, на боку, прижимая к себе коленку и подвывая от боли.

       Можно было зарычать от бессилия, лечь рядом с Эдиком и покататься по земле, выдёргивая волосы на себе или на нём, но я, вообще-то, спешила.

       Подхватив любимого на руки, я побежала с удвоенной скоростью, не вслушиваясь в потоки благодарностей, которыми он принялся осыпать меня вперемешку с поцелуями... лучше бы побольше поцелуев, честно!

       Вскоре откуда-то справа потянуло запахами машин. Я забрала правее.

       Кавалькада клюевских ухоженных автомобилей растянулась цепочкой на едва заметной, тем более в сумерках, грунтовой дороге, что охватывала площадку с руинами со стороны соснового бора.

       Мне наперерез вылетели почти все Клюевы, но дальше всех рискнул зайти за невидимую черту границы с оборотнями один Арсений Михайлович. Ужас и обречённость, проступившие на клюевских лицах подсказали мне, что вид Эдика на руках у меня навёл их на мысли о самом плохом, что только могло случиться.

       Арсений Михайлович шагнул ещё раз. Другой. Пошатнулся, прирос к месту, не решаясь шагнуть вновь, не смея протянуть руки и забрать у меня собственного сына... тело собственного сына -- смесь неверия и горя уже почти целиком завладела его лицом.

       Передав возлюбленного старшему Клюеву, я сочла нужным остаться как можно ближе к нему. Мало ли, что стукнет в голову папаше, когда он поймёт, что его младшенький в который уже раз отличился особой "уклюжестью" в самый "подходящий" момент!

       Арсений Михайлович нетвёрдой походкой возвращался к автомобилям. Перед ним расступались. Переполненные всё тем же горем и неверием взгляды приклеивались к нему, тянулись за ним невидимой, но осязаемой паутиной.

       Эдик сжался испуганным мышонком и даже, казалось, стал вдвое меньше, когда папа преклонил колени, чтобы уложить бездыханного сына рядом с "ландкрузером".

       -- Так ты жив! -- грозно пророкотал Арсений Михайлович. -- Так ты -- жив!

       Ещё б добавил "да как ты посмел выжить".