АнтиСУМЕРКИ. Блог вампира

       -- О! Надя! Привет! -- девушка радостно подбежала к нам, порывисто обняла меня. -- Наконец-то Эдинька сподобился тебя в дом пригласить! Ой, ты выглядишь такой усталой...

       -- Тяжёлая ночь выдалась, -- пробормотала я, и только услышав заливистый смех Элеоноры поняла, что фраза эта выглядела двусмысленно. Особенно из моих уст. Особенно сейчас!

       -- О, с утра уже весело! -- впорхнула в гостиную невысокая и фигуристая Жанна. -- Надя! Ты ли это! Какими судьбами!

       Под выразительным взглядом Элеоноры Жанна, не делая паузы, продолжила:

       -- А мне сегодня сон приснился, будто я птичка!

       Кажется, это Жанна была экологом.

       -- Доброго всем утречка! -- пробасил, потягиваясь и зевая, Максим. -- О!

       Похоже, этот звук сегодня в моде.

       -- О! Надя! Привет! Как жизнь, как дела?

       -- О! Надя! -- это пришёл ещё один из братьев. Хорошо же им, я у них одна, а их у меня -- десяток!

       -- О! Надя! О! Надя! О! Надя!..

       Клюевы по одному, по двое, по трое входили в гостиную. Эдик, оттёртый от меня чужими спинами, дёргал братьев и сестёр за руки, пытался прорваться ко мне, но его не пускали. Мне было отчаянно жаль его, но в то же время... толпа красивых девушек и юношей... бесперебойный трёп о погоде-природе-молодёжной моде... я целую неделю была лишена этого! Я так по этому всему соскучилась!

       И Эдик продолжал свои безуспешные попытки добраться до меня, а я купалась в водопаде общения и старательно запоминала имена и лица.

       Получалось, надо сказать, не ахти как. Но ведь мы и общаемся всего-то пять минут.

       Родные Эдику братья и сёстры Клюевы были очень похожи между собой. Меня смущало только то, что все они мне казались одного возраста. Но, извините, пятнадцать деток не могли родиться в один год! Или у мамы Клюевой рождались исключительно четверни и пятерни? Нет, о таком чуде Эдик бы рассказал.

       Здраво рассудив, что уж теперь-то столь привычное мне шумное общение ни о чём будет доступно и во Фролищах, я извинилась перед старыми и новыми знакомыми и, не дожидаясь больше, удастся ли Эдику пробить оборону родственников, сама прошла к нему.

       Он радостно вцепился в меня, как голодный клещ в подходящую собаку.

       -- Пойдём, пойдём, -- продолжая суетиться, мой Клюев старался находиться между мною и своими родственниками.

       Едва мы вышли в коридор, он привалился к каменной стене и горестно воззвал:

       -- Наденька!

       -- Эдик! -- привычно отозвалась я.

       -- Наденька! Скажи мне... только одно! Ты... счастлива?

       -- Ну и вопросики у тебя с утра пораньше! Лучше объясни мне, что с тобой происходит?

       -- Н-ничего...

       -- Вижу я, какое "ничего". Давай, давай, -- я трясла его за плечи, и он оттаивал, улыбка из заискивающе-пугливой превращалась в уверенную и спокойную.

       -- Ты просто ещё многого не знаешь, Наденька.

       -- Так расскажи!

       -- Ладно. Пойдём. Я тебе кое что покажу.

       Теперь мне ещё больше нравилось шагать по ковровой дорожке: рядом со мной шёл привычный мне Эдик, тот, в которого я влюбилась, а не перепуганный смущённый мальчишка.

       -- А куда мы идём?

       -- В папин кабинет, -- ответил Эдик.

       Теперь страшновато стало мне.

Глава шестнадцатая. Долбоклюев.

       Мне нравился этот дом, чем дальше, тем больше. А в кабинете Арсения Михайловича я бы устроила свой собственный.

       Тёмное дерево стен, небольшой уютный камин безо всяких рогов, застеклённые стеллажи с книгами, массивный стол, наикрутейший даже на вид компьютер (а уж какая у него начинка!.. пусть я пока и не знаю, но не может быть, чтоб такая машина оказалась слабее пентагоновских!), удобное кресло перед ним и внушительных размеров кожаный диван под картиной... похоже, не репродукцией, а оригиналом -- и, похоже, как бы не самого Шишкина! Один из сосновых боров!

       Эдик, обретя утерянную, было, решительность, усадил меня на диван, а сам принялся расхаживать по расстеленной на полу медвежьей шкуре. От хвоста к носу. От носа к хвосту. И ещё раз. И ещё.

       Он что-то собирался рассказать, иначе не устраивал бы этого марафона, и я терпеливо ждала.

       Наконец, его мысль облеклась в достаточное количество слов, и он остановился прямо передо мной, спиной к окну. Подумал, качнувшись с пятки на носок, и сел рядом на диван.

       Снова встал.

       -- Надя...

       Я не стала отзываться. В конце-концов, позывной -- "Наденька"!

       -- Надя, мне семнадцать лет.

       Я медленно выдохнула.

       Многообещающее начало.

       -- Только не смейся! Мне действительно семнадцать.

       Будто бы я когда-то ставила это под сомнение.

       -- А вот Саше двадцать восемь.

       Я не сказала "че-го?!" только потому, что в горле застрял воздух.

       Да ему ж на вид не больше двадцати!

       -- Элеоноре сорок два.

       Новое "че-го?!" так и не родилось на свет, потому что я зажала рот руками, успев только придушённо пискнуть.

       -- Жанне... Жанне пятьдесят семь... Ну, остальные ещё старше.

       Пауза затягивалась. Эдик ждал моей реакции, а я не знала, что ему сказать.

       -- Вы... вы -- вампиры? -- просипела я наконец то единственное, что могло объяснить эту ситуацию, и он быстро сел рядом со мной, беря меня за руки:

       -- Да. Я говорил тебе. Мы вампиры. И... и ты тоже.

       Я кивнула.

       Что ж. Может, и правда, вампиры. Вампиры-мутанты, почему нет. И вообще, может, я всё-таки сплю.

       Да.