Антисвинизм. Чёртов узел

То, что по-человечьи может говорить и Джесси, повергло кобелей в шок. Если и были у кого сомнения – участвовать или нет в реализации планов, предложенных каким-то залётным псом, то после выхода её на сцену, все эти сомнения в правоте Пирата полностью исчезли. Собаки уверовали, что могут тоже говорить по-человечьи и, в конце концов, стать людьми.

– Так я повторяю свой вопрос: готовы ли вы, братья, служить богу нашему?

– Готовы! – дружно пролаяли собаки.

– Готовы ли вы возлюбить нового бога своего всем сердцем за то, что обещает он вам жизнь достойную, сытую и вольную?

– Готовы!

– Готовы ли вы растерзать любого, кто будет сомневаться в существовании бога нашего? Готовы ли вы растерзать любого, кто будет сомневаться в праве свиней на руководство другими животными, кто будет проповедовать самую животноненавистническую идею – идею «антисвинизма»?

– Готовы!

– Тогда ждите сигнала к восстанию всех животных во имя бога нашего всемогущего и хозяина моего любимого, научившего меня говорить по-человечьи. Он сделает каждую угнетаемую людьми тварь, человеком! Научит говорить и думать по-человечьи! Он даст нам жизнь вечную, жизнь человеческую. А нам собакам предстоит служить воинами божьими, дабы защищать дело его праведное и истинное! И предсказываю вам, что не успеет завтра петух прокукарекать трижды, как каждой этой твари уже захочется стать человеком, и она предаст своего хозяина!

Глава 11

Утром в хозяйство Стива прибыли от Соломона корма для животных и птиц.

Работникам, видящим у Стива апатию ко всему происходящему, тем более было наплевать на всё. Чем меньше работы, тем лучше. Поэтому вместо того, чтобы выгонять животных и птиц на пастбища и во двор, они стали просто высыпать им привезённые корма.

И вот на следующее утро, петух, взлетев на забор, начал свой обычный утренний призыв и после второго «кукареку» вдруг неожиданно осёкся, внимательно посмотрел по сторонам, прислушался и слетел вниз на землю.

«А зачем и кому я каждое утро кричу своё приветствие? – была первая человеческая мысль петуха. – Я встаю раньше всех, я первым вижу восход солнца, и я всю жизнь хотел, чтобы все любовались этим восходом. Но всем плевать! Все спят и только проклинают по утрам того, кто мешает им спать. Особенно люди. Сколько моих братьев досрочно закончили своё существование из-за того, что очень любили эту жизнь и старались пробудить к ней крепко спящих людей и животных. Суп – вот мой удел! А я красив и молод. У меня в собственности целый гарем молодых курочек. Почему я должен всем этим пожертвовать? Ради чего я каждый день, как дурак, взлетаю на этот забор и кричу своё приветствие восходящему солнцу? И вообще, что это со мной происходит? Откуда эти мысли? И почему я начал мыслить по-человечьи?».

Эти мысли привели его в явное замешательство. Он стоял посреди двора, как вкопанный, и только голова его, с неимоверно вытаращенными для петуха глазами, крутилась в разные стороны.

И вдруг, неожиданно для себя, вместо положенного «кукареку», наш петух, вдруг во всю свою петушиную глотку прокричал: «Свобо–о–оду птицам!», а из курятника ему в ответ грянуло дружное куриное: «Ура-а!».

Так началось то последнее обычное для хозяйства Стива, утро.

А дальше события развивались стремительно.

Петух не знал, что эта ночь была бессонной для всех животных. В коровнике и в овчарне, в птичнике и в голубятне, в конюшне и в свинарнике, в будках сторожевых собак, и вообще везде, где жили домашние животные, наблюдалось непонятное движение и волнение.

И везде, то там, то здесь, можно было заметить появление наших давних знакомых: Пирата, Джесси и Старого Хряка.

Но вернёмся к петуху.

Не успел он прокричать свой первый человеческий лозунг требования свободы, как что-то мощное придавило его к земле. Этим мощным было не что иное, как лапа Пирата.

– Заткнись идиот! – грозно, человеческим голосом прошипел Пират, оскалив для надёжности свои клыки. – Ты погубишь всё дело и обратно превратишься в глупую, никчемную птицу, годную лишь для супа!

– Как-кое д-дело? – с трудом спросил петух, не понимая, откуда взялся этот страшный, непонятный пёс, из пасти которого на него падает слюна и, при этом, оттуда раздаются человеческие слова, которые он, петух, почему-то прекрасно понимает. А больше всего его поразило то, что он сам говорит со страшной собакой по-человечьи.

– Какое дело?! Да, именно то, что ты, глупая птица, только что провозгласила вслух на всю округу. Ты, идиот, что – в суп захотел? Марш в курятник и успокаивай своих глупых кур! Ещё не время! Вечером сбор всех животных! Скоро наш бог освободит вас окончательно, а пока терпите и молчите!

Сказанное петуху не надо было повторять дважды, и он исчез в своём курятнике буквально через секунду после того, как Пират поднял с него свою лапу. А через полминуты после этого всё стихло уже в самом птичнике.

А Пират уже сломя голову нёсся по направлению к овчарне, где равенства требовали овцы.