Антитело

— Надо же подчеркнуть собственную исключительность, — спокойно кивнул Горо. — Как иначе, если не за счёт принижения слабейшего, женщины и начальства в одном лице?

Накамура почти никогда не улыбается, так что привыкание к его манере разговора даётся тяжело и не всем. Юмор у него чаще всего недобрый, грубоватый и местами чёрный, а с учётом всегда серьёзной мины не обижаться бывает очень сложно. У меня обычно получается.

Вообще-то, Горо моложе меня на несколько лет, но у него удивительно достоверно получается изображать мудрого старца с молодым лицом. Не знаю, как остальные, а я ведусь постоянно. Даже не обидно уже, привыкла.

— Ладно, пользуйся, пока никто не слышит. А есть что-нибудь, доступное моему примитивному армейскому мозгу?

— Ты что услышать-то хочешь? — Горо склонил голову к плечу и на мгновение стал пугающе похож на ксеноса. Добавляли сходства и чёрные непроницаемые глаза, только мимика у каплея от медицины гораздо беднее.

— Мне кажется, у него есть какие-то специфические способности к гипнозу, — предположила неуверенно. — А еще он умудряется становиться невидимым для систем наблюдения. Не маскируется под местность, а просто вдруг исчезает и появляется.

Врач сначала растерянно приподнял брови, потом медленно качнул головой.

— Никаких физиологических механизмов, позволяющих становиться невидимым, у него точно нет, — наконец, сказал он. — Я вообще таких механизмов ни у чего живого не знаю. И что ты понимаешь под «гипнозом»? И как это вообще должно проявляться в строении его организма?

— Ну не знаю, может, какие-нибудь особые мозговые излучения… Не смотри на меня так, сам же сказал — я ничего в этом не понимаю. Вот, пришла к тебе, умному человеку, за консультацией.

— Вообще, строение мозга у него действительно отличается, — задумчиво подтвердил Горо. — У меня не было возможности изучить подробно, ты же не дашь его вскрыть, но в общем и целом — разница есть. А что он такое сделал?

Пару секунд поколебавшись, я решила рассказать Горо всё в подробностях. Ольга ни за что не пошла бы к нему жаловаться на такие личные вещи, несмотря на то, что он врач и её начальник: мичман уважает его как профессионала, но как человека — сторонится. Ларюшина как раз из числа тех, кто совершенно не понимает юмора дока. Нет, он человек хороший, поэтому девочке жизнь не осложняет и при ней всегда сдержанно-деловит, общается только по служебным вопросам. Но сближению и доверию это, конечно, не способствует.

Да Ольга, несмотря на всю свою рассудочность и продуманность, вообще неуютно чувствует себя в мужском обществе. Не умеет она с мужчинами дружить, далека от этого. Её отчасти поэтому мне и отдали, Ларюшина очень просилась под женское командование. Не думаю, что у неё это последствия какой-то психологической травмы, иначе кто бы её на флот пустил, просто характер такой. Из всего экипажа она лучше всего общается со стрелками — Светой, стрелком-механиком «колотушки», одного из двух орудий ближнего боя, и Субирой, которая взяла младших девочек под своё широкое крыло.

— Как интересно, — подытожил мой рассказ Γоро. — И что, ты действительно чувствуешь себя потерявшейся маленькой девочкой?

— Я чувствую, что командование меня нагнуло, зафиксировало и интенсивно любит, — возразила ему мрачно. — А если начинать ещё про маленьких девочек, то это попахивает уголовщиной и извращениями, нельзя так плохо думать о родных старших офицерах!

— Странно, что к размножению потянуло именно Ольгу, а не тебя. С такими-то мыслями и ассоциациями, — укоризненно покачал головой врач. — Но вообще это непонятно. Почему на тебя он пытался давить именно так, через какие-то там детские страхи? Я серьёзно. Подумай, не было ли чего-нибудь такого? В твоей характеристике, среди того, что могли раскопать флотские психологи.

Я нахмурилась, неопределённо пожала плечами.

— Да нет, не могу припомнить, — сказала наконец. — Ну с чем обычно бывают связаны детские травмы? С родителями? Да всем бы таких отцов, как мой! И мама у нас замечательная, и сестёр я люблю.

— Так может ты не помнишь? Жаль, я не психиатр…

— Может, но тогда откуда бы это знать ксеносу, которого я знаю часов шесть? — возразила я логично. — Если бы наши мозгоправы нашли что серьёзное, они бы как минимум постарались вправить мне мозги на место, как думаешь? А если не нашли они и, значит, никто не мог этого хмыря заранее снабдить обо мне подробной информацией, то вдвойне непонятно, где бы ему добыть сведения?

— Вопрос интересный, — медленно кивнул Горо. — Товарищ командир, разрешите обратиться с личной просьбой?

— Мне уже страшно, но говори, — кивнула, впрочем, догадываясь, о чём Накамура может спросить в свете предыдущего разговора. И он не разочаровал.

— Можно я сам взгляну на этого ксеноса? Нет, я помню, что нельзя, но очень уж интересно…

— А знаешь, давай, — поколебавшись, махнула я рукой. — Только по-тихому.

— Мы никому не скажем, — уголками губ улыбнулся Горо и прагматично поинтересовался: — Будем выводить из строя камеры?