Антитело

Над полем висела густая, без единого огонька, мгла. Луны не было видно, и только туман, клубясь над землей, светился слабым белым светом. Дом молчал.

Глеб стоял, глядя в окно, и на душе у него было неспокойно. Его напугал крик Аленки, и монстр, крадущийся по лестнице. Его напугало то, что впервые за много лет он снова боролся с чудовищами, которые уже давно должны были исчезнуть. Детские кошмары возвращались, но теперь они пришли в мир взрослого.

Заснул Глеб не сразу. В голове еще долго звучал Аленкин вопль.

«Чудовище! Оно съело луну!»

2

Дядя завтракал в одиночестве, когда Глеб спустился на кухню. Телевизор молчал; едва слышно тикали часы на стене.

— Доброе утро.

— Привет.

Глеб включил чайник.

— Я слышал, как Аленка кричала ночью. Что случилось?

— Ей приснился кошмар. Долго не могла успокоиться.

— Понятно. Я включу телевизор?

— Давай. Только не громко.

Они немного посидели в молчании. Глеб маленькими глотками пил чай, глядя в окно. Небо заволокли низкие темно-фиолетовые тучи.

— Наверное, будет дождь.

Дядя глянул в окно и кивнул.

— Да. Может быть.

— Какие дела на сегодня?

— Если у тебя ничего не намечено — покоси газон вокруг дома.

— Хорошо.

3

Глеб медленно шагал за электрокосилкой, рассеянно поглядывая по сторонам. В дальнем конце поля размытым синим пятном двигался трактор. Облака висели неподвижно, полные воды, готовые вот-вот пролиться дождем. В воздухе пахло влагой и скошенной травой.

Он думал о Насте. Вспоминал ее лицо, снова и снова проигрывал в голове вчерашние диалоги. Размышлял о том, как здорово было бы снова увидеть ее, коснуться рукой. Он представил, как она сидела в библиотеке и разговаривала с девочкой, периодически поглядывая в окно. Мысли вольно летали в голове, перескакивая с темы на тему, и неожиданно сместились к Аленке и ее жуткому крику посреди ночи.

«Нет ничего странного в том, что ей приснился кошмар. И нечего тут воображать, будто по дому в темноте бродят чудовища. Глупо это все. Детство в одном месте заиграло, напугал сам себя, как дурак. Стольким людям по ночам снятся кошмары!»

Но уже сам факт того, что приходится себя убеждать, настораживал. Страхи лезли в голову, просачиваясь через любые доводы.

«Вот пропасть! Это становится навязчивой идеей».

Глеб неожиданно осознал, что с того момента, как он вошел в дом, приятные ощущения можно было пересчитать по пальцам одной руки. Здесь не было комфортно, как должно быть дома. Скорее он чувствовал себя живущим в лагере на передовой. На границе, за которой притаился невидимый и страшный враг. Впервые за время пребывания на ферме, Глеб предположил, что этот дом мог быть чужим и для дяди с тетей. И Аленки. И не просто чужим — враждебным.

И туман. Он окружил поле, словно стена. За последнее время к нему привыкли и перестали обращать внимание. Как будто его и не было. Но он был. Он не рассеивался и не отступал. Не менялся. Он сторожил их.

«Что за мистическая чушь лезет в голову!».

Глеб никогда не жаловал мистику. Он любил читать о таком в книгах, но в жизни ее существования не допускал. Все можно объяснить естественными причинами — таким был его девиз.

«Природа бесконечно разнообразна и многогранна. И слепа. Она не видит отдельных людей и не испытывает эмоций. Следовательно, если мы столкнулись с необъяснимыми проявлениями естественных процессов (круто сказано!), то можно предположить, что они не были сознательно направлены против нас. Тогда, если не будет возможности с ними бороться, можно просто уйти. И никто не будет преследовать».

В небе прогрохотало. Гром прокатился над полем и лесом, вибрируя на низкой частоте, и затих. Мягкий рассеянный свет успокаивал, словно нежное прикосновение.

«Похоже, сумерки забыли вовремя убраться».

Глеб снова погрузился в размышления.

4

Он закончил с лужайкой перед домом и удовлетворенно потянулся. Мышцы, непривычные к физической работе, ныли, поэтому оставшуюся часть газона Глеб решил отложить на потом и покатил косилку обратно в сарай. Напряженное ожидание дождя, разлитое в воздухе, постепенно передалось и ему.

Дядя содержал сарай в образцовом порядке. Садовые инструменты, велосипеды, тележки и множество всевозможных мелочей — все это располагалось на своих местах. К одной из стен крепились бесчисленные полки, каждая из которых, очевидно имела свое особенное назначение. Посреди пола темным пятном выделялся квадратный люк, закрытый металлической крышкой с кольцом. Глеб покатил косилку к дальней стене, где она хранилась по соседству с вилами, лопатами и граблями, но не дойдя до цели нескольких шагов, он вдруг остановился, удивленно глядя перед собой.

«Это еще что такое?».

Перед ним была дверь. Деревянная дверь, обитая вагонкой. Она почти полностью сливалась со стеной, прикрытая садовой утварью. Ни ручки, ни замка на ней не было.

Глеб оставил косилку и подошел ближе.

«Интересно, что там?».

Он осторожно расчистил проход, отложив грабли и лопаты в сторону. Между дверью и стеной темнела щель, но слишком узкая, чтобы можно было просунуть палец. На полках нашлась стамеска. Глеб просунул ее в зазор и нажал.