Антитело

— И такое бывает. Но многие не полезут дальше в глушь — кто знает, что за этой цепью? Так и подстрелить могут. Пару раз приходилось пальнуть, чтобы убрались. Но это редкость. Народ здесь мирный.

Глеб немного заробел, но окружающая красота за окном быстро растворила страх. Это место слишком напоминало рай. Здесь просто не могло произойти ничего плохого.

«Тойота» медленно ползла между деревьями. Откуда-то справа донесся быстрый стук. Глеб пригляделся и увидел на одном из сухих стволов дятла. Птица застыла, дергая головой, будто что-то высматривая, а затем вновь принялась стучать по дереву, быстро-быстро, так что удары слились в непрерывную дробь.

Машина покачивалась в глубоких колеях, проплывая в прохладных зеленых глубинах. «Эта дорога мне запомнится», — подумал Глеб. — «Я еще никогда не видел и не ощущал ничего подобного».

Наконец, лес расступился, и перед ними раскинулось огромное поле, на окраине которого, прижавшись к самой кромке леса, стоял симпатичный двухэтажный дом, покрытый белым сайдингом. Его окружал небольшой газон, по которому в разных направлениях расходились грунтовые дорожки. Одна из них упиралась в широкую площадку у ворот сарая, похожего на низенького толстяка, облокотившегося на дом.

— Ну вот и приехали, — сказал дядя, поворачивая и пуская машину вдоль леса. — Сейчас распакуемся и перекусим.

— Я уже завтракал, — сказал Глеб.

В желудке заурчало.

— Это когда было?

— Давно.

— Первое время будет постоянно хотеться есть. Проверено. Специфика жизни на природе.

Машина выкатилась на пятачок у крыльца и остановилась.

3

Двигатель умолк, и Глеба буквально оглушила навалившаяся со всех сторон тишина. Разумеется, звуки были. Они неслись отовсюду, но совсем другие, не как в городе — мягкие, поющие в унисон с мыслями — эти звуки и были тишиной. Они словно растворялись в чистом воздухе, в них не было ни тревоги, ни…

Дядя хлопнул дверью, разрушая иллюзию. Глеб вздрогнул.

— Давай разгружаться!

Они подошли к кузову и стали выкладывать сумки на землю. Дядя подхватил их штуки по четыре в каждую руку и пошел к сараю. Глеб посмотрел на него с завистью. «А с виду не скажешь — тощий, высокий. Жилистый мужик». Собственный груз оттягивал руки, заставляя Глеба крениться на левую сторону, где ноша была тяжелее. Стараясь не споткнуться и не показывать, как ему тяжело, он дотащился до сарая и с облегчением поставил сумки у ворот.

— Привет, ребята!

Голос донесся с крыльца. Глеб обернулся и увидел тетю Иру. Она стояла, опираясь одной рукой о перила, а другой прикрывала глаза от солнца.

— Здрасьте, тетя Ира!

— Привет Глеб! Как доехал?

— Нормально!

— Я смотрю, ты возмужал. Уже настоящий мужчина.

Глеб не нашел, что ответить и смущенно улыбнулся.

Между перилами и ее рукой просунулась маленькая белобрысая голова. Короткие волосы были пострижены по мальчишески, открывая тонкую детскую шею.

«Аленка», — подумал Глеб.

Он видел свою двоюродную сестру лет шесть назад, когда тетя Ира выписывалась из роддома. Это был крошечный кричащий комок, закутанный в сложную конструкцию из одеял. Когда Глеб заглянул туда, перед ним оказалось маленькой сморщенное личико, почти половину которого занимал беззубый кричащий рот. Никаких приятных эмоций младенец не вызывал, и Глеб искренне удивлялся всем этим «ах, какая красавица!» и тем более — «вся в маму!». Что там может быть в маму, когда кроме глаз-щелочек и открытого рта ничего не видно?

«А вот она и выросла».

— Привет, — звонко крикнула девочка и замахала рукой. — Привет, несчастный влюбленный!

Глеб почувствовал, что краснеет.

— Вот я тебя! — крикнула тетя и взлохматила ей волосы. — А ну — марш в дом! Ставь чайник для брата!

Громко рассмеявшись, девочка скрылась.

— Не обижайся на сестру. У нее всегда язык впереди ног бежит. Заканчивайте, а потом я покажу тебе твою комнату.

«Зато теперь я знаю, что говорили обо мне ее родители», — подумал Глеб. — «Хотя… Ну и что?».

4

Они перетаскали к сараю оставшиеся сумки, и дядя его отпустил, сказав, что разложит все сам. Глеб забрал из машины рюкзак и поднялся в дом по широким, выкрашенным в коричневый цвет ступенькам.

Он оказался в маленькой прихожей. Через открытую дверь был виден большой коридор, вдоль которого тянулся шкаф с зеркальными дверями. Глеб стянул кроссовки и прошел вперед, на ходу бросив быстрый взгляд на свое отражение. Вроде ничего, только волосы растрепались во время поездки и теперь стояли дыбом.

— У тебя домашняя обувь есть? — крикнула откуда-то из глубины дома тетя.

— Нет.

— Ничего. Я тебе что-нибудь подберу. У Сережки полно тапок.

Она появилась в дверях, на ходу развязывая яркий передник.

— Пошли. Твоя комната на втором этаже.