Антитерра (СИ)

Восстание Антитерры было подавлено. Несмотря на то, что свободные города ещё имели силы для борьбы против Ланариса, пусть и не в открытом бою, но хотя бы, ведя партизанскую борьбу против захватчиков, они бы этого уже никогда не сделали. Страх перед врагом, продемонстрировавшим наличие, а главное готовность применить столь страшное оружие, окончательно парализовал волю. Лучевые бомбы были обычным делом для Терры, но для Антитерры, сотни лет не знавшей войн, их применение стало шоком. Колоссальные жертвы вкупе с первобытным ужасом перед неизвестным убивали в зародыше любую мысль о возобновлении сопротивления.

На следующий день после гибели ополчения около трёх часов пополудни на небольшую лесную полянку у склона холма в нескольких верстах от мёртвого города вышел человек в чёрном плаще с капюшоном, практически полностью скрывающем его лицо. Коня, на котором сюда приехал, он отпустил ещё у лесной опушки, не желая, чтобы даже лошадь была свидетелем назначенной в этом месте встречи.

Он вышел на середину поляны, взглянул на часы и, оглядевшись по сторонам, прошёл к стоявшему на краю леса дубку и присел в его тени, уставившись на видневшуюся вдали речку, протекавшую в низине. Через несколько минут он почувствовал, как что‑то холодное и острое коснулось его шеи, и спокойный голос произнёс прямо над ухом:

— Вот вы и попались, Ваше превосходительство.

Кончик шпаги сбросил капюшон с головы.

— Адриан, чёрт тебя дери, сколько ж мы с тобой не виделись, — произнёс Ланарис и, повернув голову, снизу вверх посмотрел на стоявшего рядом Валенрода.

Тот был одет в чёрный жилет, грубого покроя, надетый поверх простой белой рубашки, штаны из грубой ткани и обычные крестьянские сапоги. Он убрал шпагу и присел рядом с императором, запрокинув голову и согнув одну ногу, положил руку на колено.

— Учитывая то, сколь сложна была операция, я крайне удивлён, что всё прошло по плану.

— По плану‑то оно по плану, — сокрушённо произнёс Ланарис.

— Вы чем‑то недовольны, друг мой, — спросил Валенрод, наклонив голову, и посмотрев на собеседника. — Разве мы не осуществили всё что задумали.

— Скажите Адриан, вам их хоть немного жаль, погибших там в городе.

— Жаль? — усмехнулся лейтенант. — Жалеют обычно тогда, когда поступают неправильно, делают то, что хотели бы исправить. Вы считаете, что поступили неправильно, ваше величество?

— Вы страшный человек, Валенрод, я вас недооценивал до самого конца. Не думаю, что мне когда‑нибудь удастся найти человека столь же циничного как вы.

— Не осуждайте меня за мой цинизм, — с грустью в голосе проговорил Адриан. — Это всего лишь защитная реакция, вызванная современной действительностью.

На минуту воцарилась тишина, нарушаемая лишь звонким пением птиц, доносившимся из глубины леса. Потом лейтенант продолжил:

— Единственное что мне не понятно, так это смысл всей этой кутерьмы с эсминцем. Зачем, ну зачем тебе понадобилось его взрывать, и уж тем более устраивать этот дешёвый цирк со схваткой на падающем корабле. Было бы лучше, если б мы остановились на моём, изначальном варианте плана.

— Уничтожение 'Дамоклова меча' было единственным успехом восстание. И сделано это было лично вами, Адриан. Не беспокойтесь, согласно официальным документам всё это провернули вы в одиночку, независимо от ополчения. Так что, 'взорвав' эсминец, вы явно продемонстрировали, что один лавразийский лейтенант может сделать больше, нежели миллионная армия этих никчёмных повстанцев. Вот такие дела.

Ланарис сделал длинную паузу и после произнёс, вставая с земли:

— Я отпустил Селецию на все четыре стороны, после удара по городу она и видеть меня не хочет, что, впрочем, было предсказуемо. Я сказал ей, что ты погиб при крушении корабля, думаю, так для неё будет лучше. И я должен признаться, она не особо сильно расстроилась.

— Ну и шут с ней, — ответил Адриан, вставая вслед за императором. — Она никогда не была в моём вкусе.

Валенрод прошёл чуть вперёд отойдя от дерева. Ланарис оказался у него за спиной, он молча стоял, угрюмо смотря себе под ноги.

— Я совершал страшные вещи, Адриан, — прервал своё молчание император. — Я заливал целые страны кровью, устилая горами трупов свой путь к мечте, светившей мне словно путеводная звезда, ведя все народы земли к одной идее возвышению человечества. Я не колебался, и не считался не с чем, не думал о расплате, хотя и отчётливо осознавал, что куда бы меня не привела моя мечта, в конце пути придётся рассчитаться.

Валенрод повернулся и пристально посмотрел на императора.