Антитеррор 2020

— Старик, все понял, сделаю, если так надо. Только не сейчас, о'кей? У меня через пятнадцать минут совещание, ты мне скинь пока по почте письмишко — фамилии, даты, а я, когда вернусь, пробью по базе и тебе сообщу.

— Юр, спасибо, век не забуду!

— Да, ладно, какие вопросы!

Поздно вечером Влад получил письмо от Сеченова. Все указанные в списке (до Вилановой) жертвы погибли или в результате несчастных случаев, или просто умерли своей смертью. Никаким криминалом ни в одном случае и не пахло. У следствия даже подозрений ни разу не возникало.

Влад еще раз пролистал тетрадь, перечитал некоторые записи. Теперь он ясно видел в каждом слове «дневника» почти клиническую ненормальность.

Господи, неужели можно было хоть на секунду подумать, что весь этот бред имеет под собой какие-то основания!

У подзащитного просто не все ладно с головой. Маньяки частенько присваивают себе лишние жертвы, а то и просто зачисляют в трупы прекрасно здравствующих людей.

Бывает.

Влад хмыкнул, сказал вслух:

— А ведь это не так плохо…

Если удастся доказать, что Ивлев психически нездоров или хотя бы был таковым в момент совершения убийства Вилановой, то…

Ну, загадывать пока рано. Первым делом Влад решил отвезти завтра тетрадь своей институтской подруге, Инге Костюковой. Она сейчас работает в институте Сербского, не откажет в помощи в память о прошлом. Ингуля точно определит диагноз, в этом деле она профи. Вот тогда можно будет вокруг черной тетради и защиту строить, экспертизу назначить сначала почерковедческую, чтобы доказать авторство, потом — психолого-психиатрическую. А дальше — посмотрим. Вдруг клиент и вправду из той же категории абсолютных психопатов, что слышали голоса, приказывающие убрать того или иного человека, либо действовали якобы по распоряжению «директора КГБ»…

Утром Влад созвонился с Ингой, та согласилась помочь. Договорились на вечер.

В двенадцать его ждал следователь, потом надо было наведаться в изолятор, еще раз переговорить с Ивлевым.

После вчерашней духоты ночью прошел дождь, температура упала, Влад пожалел, что не взял куртку или пиджак. Впрочем, когда двигатель «шестерки» прогрелся, в машине стало тепло и уютно. Влад положил на соседнее сиденье «дипломат», включил радио.

Со двора он выезжал под хрипловатый голос Северянина — играло «Радио Шансон».

За три квартала до изолятора, в тот самый момент, когда Влад стоял на последнем светофоре, динамик вдруг оборвал песню. Зазвучала тревожная заставка выпуска новостей. Голос диктора ворвался в салон, как таежный снежный заряд:

— Мы прерываем нашу программу. В эфире — экстренный выпуск новостей. Как только что стало известно, в Курганской области горит склад боеприпасов длительного хранения у поселка Сипаево. До наблюдателей доносятся взрывы, раскаленные обломки разлетаются в радиусе более полутора километров. Власти Курганской области приняли решение об эвакуации нескольких десятков жилых домов, вплотную примыкающих к опасной территории. Официального сообщения о погибших и раненых пока не поступало, но, по непроверенным данным, пропавшими без вести числятся двенадцать человек — охрана внутреннего периметра, начальник караула и три человека из обслуживающего персонала. Несколько местных жителей уже госпитализированы с обширными ожогами кожи. Солдаты размещенных поблизости воинских частей приступили к тушению пожара. К восемнадцати часам ожидается прибытие взрывотехников из УФСБ по Курганской области.

Влад с силой ударил по тормозам. Сзади протестующе гуднули, новенькая «десятка» с ревом пронеслась мимо.

Именно эта катастрофа первой стояла против фамилии Вилановой! Не веря себе, Влад достал из дипломата тетрадь, просмотрел таблицу еще раз.

« Виланова Татьяна Андреевна — пожар на крупном складе боеприпасов в поселке (зачеркнуто) Курганской области, ж12/1, пЗ/8».

Получается, что те двенадцать, что сейчас числятся пропавшими, уже мертвы и еще один человек погибнет при тушении?

Влад выключил приемник, отшвырнул на сиденье тетрадь, задумался. Дай бог, если Ивлев действительно сумасшедший…

В изоляторе Влада встретили совсем иначе, чем вчера. Лейтенант испуганно вскочил при его появлении:

— Извините, следователя Родимова сейчас нет на месте, будет через полтора часа. Он просил передать вам вот это.

«Это» оказалось заключением медэкспертизы. Подследственный Ивлев ночью, приблизительно в 4.15 утра, покончил с собой. По всем признакам — самоубийство через повешение. Подпись, печать.

Пообещав, что заедет к концу дня, Влад собрался уходить и уже на пороге поймал неуверенный, чуть испуганный взгляд дежурного. Вздрогнув, тот быстро отвел глаза.

В изоляторе повеситься практически невозможно. У задержанных отбирают все, включая шнурки и ремни, а в камере нет даже простыней, которые можно порвать на полосы, чтобы свить веревку. Влад знал это не хуже лейтенанта.

Ночью Ивлева убрали. Кто — теперь уж неважно.