Антиваксеры, или День вакцинации

Штык стоял тут же с каменным лицом и молчал. Он сразу понравился Ивану Ивановичу своим ледяным спокойствием, хотя и тревожил каким-то холодным уверенным взглядом серых пустых глаз. Штыку было двадцать пять лет, после службы в армии он пытался устроиться в полицию, но из-за наличия судимого родственника его туда не взяли. Поэтому он теперь работал в каком-то автосервисе, а на митинге оказался случайно, просто проходя мимо. Но, увидев толпу омоновцев, гоняющих по площади несчастного доцента, Штык вдруг решил помочь ему и спасти от расправы, тем более полицейских он недолюбливал, после того как не смог влиться в их ряды. Он не был привит – хозяин автосервиса сертификатов не требовал, а сам Штык инициативу не проявлял, считая, что с его богатырским здоровьем не справится ни одна зараза. Зарю коммунизма он никогда не читал, да и вообще не знал о существовании такой газеты. Он сказал свое настоящее имя Ивану Ивановичу, а для остальных назвался просто Штыком.

Через пару недель весьма удачно подвернулась операция, в которой можно было Штыка проверить. Глупые игры с незаряженными пистолетами секретарь придумывал лишь для того, чтобы позабавиться, да отсеять никчемных кандидатов, рвущихся достичь высокого положения в партии, но ничего из себя не представляющих. А серьезных претендентов надо проверять серьезной работой. За свою долгую жизнь Иван Иванович хорошо понял одну вещь – к власти следует допускать только тех людей, которые совсем не стремятся занять какие-либо высокие посты. Зато попав на эти посты, такие люди начинают работать – без громких и пышных заявлений, однако очень эффективно. А шумные, всегда уверенные в себе, считающие, что им любая должность по плечу людишки, на деле оказываются бестолковым и беспомощным брехлом, кроме произнесения речей ничего больше не умеющим. Таким, например, был номинальный глава партии антиваксеров Троцкий, хотя он на занимаемой должности Ивана Ивановича абсолютно устраивал, ведь надо же кому-то организовывать митинги и толкать пламенные речи. А это Троцкий делал великолепно.

Итак, для проверки весьма удачно подвернулся один из городских бизнесменов, владелец сети продуктовых магазинчиков, ярый антиваксер. Когда общественное мнение еще не определилось с отношением к вакцинации, он громче всех кричал на митингах и ежемесячно переводил в партийный фонд небольшую, но заметную для антиваксеров сумму. Когда-же общественное мнение в Шахтинске переметнулось на сторону вакцинаторов, он стих, перестал ходить на митинги, стал задерживать взносы, а в один прекрасный момент подошел к Ивану Ивановичу и начал рассказывать, пряча глаза и запинаясь, жалостливую историю о том, как тяжело вести бизнес, как федеральные сети душат мелких местных предпринимателей, и что он, к огромному своему сожалению, больше не может перечислять взносы в партийный фонд, да и вообще бизнес отнимает уйму времени и сил, наверное ему придется выйти из партии, хоть в душе он и остается ее самым горячим сторонником, и т.д., и т.п…

Секретарь антиваксеров ничего не ответил на эту полную боли и страдания речь, но в тот же вечер бизнесмена навестил Штык. Видимо он имел какой-то дар убеждения людей, поскольку после его визита предприниматель возобновил платежи, а насчет выхода из партии больше не заикался, хоть и обходил теперь десятой дорогой и митинги в целом, и Ивана Ивановича в частности. Но деньги исправно продолжал переводить, а другого от него и не требовалось.

После еще нескольких блестяще выполненных поручений Штык занял доверенное место в партии. И поэтому именно его Иван Иванович отправил сегодня с Олегом для того, чтобы отомстить Бабушкину. Секретарь целых три месяца жаждал мести, но все никак не подворачивался подходящий кандидат для операции устрашения. Понятно, что Иван Иванович не собирался убивать оппонента. Он хотел лишь припугнуть его, отомстить за все страдания, причиненные глупой статьей, и дать понять Андрею Николаевичу, о чем можно писать в своей желтой гнусной газетенке, а каких тем касаться не стоит.

Но кто мог предсказать поведение Бабушкина после чтения приговора и щелчка пистолета? А вдруг он побежит жаловаться в администрацию, полицию, ФСБ, а те развернут бурную деятельность и начнут искать незадачливого убийцу? Поэтому на роль киллера нужен такой человек, которого потом можно безболезненно слить властям, а никчемный Олег прекрасно для этого подходил. Задачей же Штыка было проследить, чтобы операция прошла без сучка и без задоринки, а самому остаться в тени, ведь никакой информацией о нем полиция не обладала, а Кузнецов, кроме клички, ничего о напарнике не знал.

Тем временем Штык заговорил, отвечая на заданный ему вопрос о смерти главного редактора Зари.

– Моя вина. Я заранее вытащил обойму. Но забыл о патроне в стволе, не проверил. Кузнецов прочитал приговор, я дал ему пистолет, он выстрелил и убил Бабушкина.

– Да что ты мне рассказываешь, – закричал обычно невозмутимый секретарь, – из этого пистолета разве можно выстрелить?