Антизомби

Меня серьезно беспокоил Леха. Лоботряс и пустобрех, душа любой компании, центр всевозможных дурацких затей и пустых прожектов он замкнулся в себе. Своим состоянием он напоминал мне чуханов в российских зонах, но не внешним видом, а моральным состоянием. От него сквозило обреченной придавленностью и безразличием, сменявшимися редкими вспышками какой-то тупой агрессии. Как-то мы строили для управлении ФСИН ремонтную базу с производственными помещениями. Тогда нам в помощь нагнали большое количество зеков. Чего только я там не насмотрелся за те десять месяцев, пока мы исполняли госконтракт.

Проктолог Альберт пил постоянно. Но в таком состоянии от него было намного больше пользы и меньше проблем.

Лена медик свихнулась по–тихому, она вообще перестала понимать, что вокруг происходит. Иногда у нее были прояснения, но тогда она сама стремилась нырнуть в пучины спасительного безумия. Мы нашли возможность использовать ее знания и навыки. Лену неведомым образом удалось убедить, что она проходит интернатуру на интерактивном тренажере по теме медицина катастроф. Это работало. Свои медицинские обязанности она выполняла вполне неплохо. А вот кормить и мыть ее приходилось, чуть ли не силой. Здесь нам на помощь пришла Альфия. Она умела настроить Лену. Альфия садилась рядом с ней и что-то нашептывала ей на ухо, а потом они шли есть, мыться, переодеваться и так далее.

Изменились почти все. Хотя были люди, в которых я совершенно не заметил изменений. Это был Палыч, Чапликов и Ирина Аркадьевна.

Григорий пропадал со своей группой на ежедневных вылазках. Молодняк выходил на вылазки через день, в другие дни они тренировались или отдыхали. Два паренька и девочка из Лукиновки пришли в себя очень быстро, и теперь пахали наравне со всеми. Только у спасенных из Лукиновки ребят на вылазках периодически появлялась дикая агрессия и жестокость.

Дни шли один за другим. Шестиметровый гладкий забор из оцинкованного профнастила ставили стахановскими темпами. Начали делать еще четыре вышки для обороны от морфов. В доме героически погибшего Потапова устроили лазарет. Его вдова не находила себе места в большом доме и предложила его под общие нужды. Артем с местными радиолюбителями и им сочувствующими собирали систему сигнализации форта. От видеонаблюдения пришлось отказаться — электричества не было. Самой лучшей сигнализацией оказались собаки. Они теперь не только входили в состав патрулей и охранных команд, но и свободно бегали по форту. С вышек уже убили одного и отогнали примерно трех морфов, только благодаря своевременной реакции собак. На каждой из вышек, помимо крупнокалиберных пулеметов, теперь было по две снайперки: одна из центра, вторая из Лукиновской добычи. Парамонов вместе с Фатеевой и стрелком из команды мортусов пристреляли все стайперские винтовки. Я себе на автомат и дробовик повесил колематорные прицелы. Еще у меня появился снайперский прицел для автомата, который я обязательно брал с собой на все вылазки за пределы форта.

Мортусов от их похоронных обязанностей не освободили. Георгий вместе с ребятами из нашей группы съездил на броневиках в Москву и привез оттуда действительно много охотничьих и спортивных арбалетов и луков, а также стрелы, наконечники, плечи, ложа, прицелы и так далее. Мы сразу почувствовали пользу от тихих выстрелов из арбалетов. Зомбаки существенно реже стали появляться у нашего форта. Патроны не тратили. Военную подготовку сразу ввели новую дисциплину — стрельбу из арбалета и лука. Всех фуражиров, охранников и часть остальных жителей вооружили по бандитскому образцу. У каждого из них были минимум три вида огнестрельного оружия: нарезное — карабин или автомат, гладкоствол — автоматический или помповый дробовик и короткоствол — пистолет или револьвер. Холодное оружие носили все на свое усмотрение. Кувалдами и топорами на длинной ручке овладели все. Все чаше ступали в рукопашные схватки. Как правило, двое бойцов удерживали зомбаков на расстоянии пиками или баграми, а третий лупил облегченной кувалдой по головам и суставам мертвяков.

Я ходил со своим АК-74М, короткоствольным вепрем завода молот, беретой, ПММом и кувалдой. После того как меня высмеял Егор в торговом комплексе, я переименовал свое произведение в чекан или чек сокращенно.

Яну, ее маму и дочку я поселил в доме часовщика вместе с семьей Гриши. Планировка дома позволяла разделить его на две неравные, но отдельные половинки.