Антология черного юмора

Qu'ist ce exe que l'eus? Qu'ist sexe que l'eus или l'ai? Первоначально нынешние формы прошедшего времени относились к настоящему. Je l'eus обозначало je l'ai, и отсюда проистекает простое прошедшее время глагола «читать»: je l'eus,, je lus; tu l'eus, tu lus; il l'eut, il lut; nous l'e^umes, nous l^umes; vous l'e^utes, vous l^utes; ils l'eurent, ils lurent. Первые, кто обнаружил, что у них что-то есть (qui l'eurent), были изрядными пройдохами (lurons), и первое, что они слышали или читали внутри себя (lurent), был зов секса. Этот прекрасный зов был подобен лире (lyre), но он мог пробуждать также и гнев (l'ire) и делал вспыльчивым. Именно этот текст и следует читать прежде всего — безумие, бешенство. Секс, соответственно, лежит как в основе привлекательности, так и отвращения. Вопрос: Qu'ist sexe que l'eus? вызывал у наших предков взаимную неприязнь, тогда-то и говорили: они друг друга не выносят (s'excluent). Y sais que, ce que l'eus, est = я знаю, что то, что имею, есть. Y sexe que l'eus est = секс, половая принадлежность, вот, что у меня есть. Люди одного пола друг другу не подходят — они друг друга не выносят (s'excluaient). [...]

СЕРДЦЕ

Que heure! Que heurt! Leurre-leur l'heure! Каждый час, больно раня, становится Временем.[25] Лишний часок — завидная приманка. Время есть, ты счастлив. Пока час не настал, сердце замирает. Сердце: le coeur — le qu-eust re, le queue re. Сердце, больно стукнув кровью в члене, отбивает час: подъем. Он же словно сердце, но под животом. Член встал — и сердцем бодр. Сердце пустое — и член не нужен. Сердце — то, что в центре, а оттого и центр кровяного королевства сердцем величают; но, по сути-то, в центре всегда член. Пращур наш тех, у кого сердце в пятки уходило, так же честил, как и того, кто сердцем славен был, но дарил его тому, кому ну хоть умри не мил. Вот такое-то сердце и отпирало другие сердца, да и те того только и ждали; сегодня сердчишки не те — их не открыть, не вознести, не подарить, да они к тому и не назначены. Ну слово-то что, к нему привыкли, никого им не сразишь; да только дураки никак не разумеют, что женщина сотворена была из мужниной кости — да чем та не кость, что меж ног торчит?

Человек кладет руку на сердце, и самое ценное в этом сердце — святость. Ce a coeur ai, ce a creux ai. Ce a creux ai coeur — единение сердец, вот и Sacr'e-Coeur пронизан стрелами. Брахманы под именем лингама боготворили некое сексуальное сооружение — та же мерзость. Сердца приносятся в жертву, а все наши украшения да отличия суть запреты, лики похотливого беса. У бесов что на сердце, то и на языке, а сердце у них доброе, сердце у них нежное, нежное, да твердое, замечательное сердце — чистое непотребство. Они обожают сердце Иисусово, но тем поносят того, кого только и должно обожать: Бога.

О. ГЕНРИ (1862-1910)