Антология даосской философии

Человек мудрости в осуществлении не отождествляется,

совершив дело, не пребывает в нем.

Нет у него стремления проявить умелость.

СЕМЬДЕСЯТ ВОСЬМОЙ ЧЖАН

В Поднебесной нет ничего мягче и слабее воды.

Но при столкновении с твердостью и силой никто не способен ее победить.

Посредством отсутствия в себе, посредством переменчивости [62].

Через слабость побеждают силу.

Через мягкость побеждают твердость.

В Поднебесной нет никого, кто не знает.

Нет никого, кто способен сделать.

Это дает:

Человек мудрости говорит:

Принимаешь на себя грязь государства.

Это определяется —

Хозяин главного алтаря.

Принимаешь на себя недобрые знамения в государстве.

Это определяется —

Правитель Поднебесной.

Правильность речи отталкивается от обратного.

СЕМЬДЕСЯТ ДЕВЯТЫЙ ЧЖАН

Смирение в большой обиде обусловливает наличие остаточной обиды. Как можно таким образом осуществлять совершенствование?

Это дает:

Человек мудрости держит левую половину контрактной бирки [63]и не предъявляет претензий к людям.

При наличии Потенции отвечают за обязательства.

При отсутствии Потенции ведают взиманием податей.

В небесном Пути отсутствует родственность, а есть постоянство контакта с совершенствующимся человеком.

ВОСЬМИДЕСЯТЫЙ ЧЖАН

Маленькое государство, скудное население.

Пусть у народа будут десятки и сотни приспособлений-инструментов, а не применяют.

Пусть народ придает значение смерти и не путешествует далеко.

Хотя есть лодки и колесницы, а никто на них не ездит.

Хотя есть вооруженные воины, а никто их не строит.

Пусть народ вернется к письму через вязание узлов и использует его.

Сладка его пища.

Красива его одежда.

Мирны его покои.

Радостны его обычаи.

Соседние государства глядят друг на друга.

Петухи и собаки слышат голоса друг друга.

А народ до старости и смерти не общается друг с другом, не приходя и не уходя.

ВОСЕМЬДЕСЯТ ПЕРВЫЙ ЧЖАН

Верные речи не красивы.

Красивые речи не верны.

Совершенствующийся не рассуждает.

Рассуждающий не совершенствуется.

Знание — это не эрудиция.

Эрудиция — это не знание.

Человек мудрости не накапливает.

Чем больше он делает для других,

Тем больше у него в наличии для себя.

Отдавая другим, он умножает себе.

Путь Небес приносит пользу, а не вредит.

Путь человека мудрости в осуществлении без соперничества.

Из книги «Чжуан-Цзы»

Все — едино?

Цзыци из Наньго сидел, облокотившись на столик, и дышал, внимая небесам, словно и не помнил себя. Прислуживавший ему Яньчэн Янь почтительно стоял рядом.

— Что я вижу! — воскликнул Яньчэн Янь. — Как же такое может быть?

Тело — как высохшее дерево,
Сердце — как остывший пепел.
Ведь вы, сидящий ныне передо мной,
Не тот, кто сидел здесь прежде!

— Ты хорошо сказал, Янь! — ответил Цзыци. — Ныне я похоронил себя. Понимаешь ли ты, что это такое? Ты, верно, слышал флейту человека, но не слыхал еще флейты земли. И даже если ты внимал флейте земли, ты не слыхал еще флейты неба.

— Позвольте спросить об этом, — сказал Яньчэн Янь, — Великий Ком [64]выдыхает воздух, зовущийся ветром. В покое пребывает он. Иной же раз он приходит в движение, и тогда вся тьма отверстий откликается ему. Разве не слышал ты его громоподобного пения? Вздымающиеся гребни гор, дупла исполинских деревьев в сотню обхватов — как нос, рот и уши, как горлышко сосуда, как винная чаша, как ступка, как омут, как лужа. Наполнит их ветер — и они завоют, закричат, заплачут, застонут, залают. Могучие деревья завывают грозно: У-у-у! А молодые деревца стонут им вслед: А-а-а! При слабом ветре гармония малая, при сильном ветре — гармония великая. Но стихнет вихрь, и все отверстия замолкают. Не так ли раскачиваются и шумят под ветром деревья?

— Значит, флейта земли — вся тьма земных отверстий. Флейта человека — полая бамбуковая трубка с дырочками. Но что же такое флейта неба?

— Десять тысяч разных голосов! Кто же это такой, кто позволяет им быть такими, какие они есть, и петь так, как им поется [65]?