Антология. Достояние Российской словесности 2024. Том 5

Коричневый портфель, цигейковая шуба.
И варежки – резинки в рукавах.
И торопливый шаг. И в трёх шагах от дуба —
заминка. Ворон взмыл, всё вовлекая в мах…
И – долгий, долгий взгляд туда, в воронье небо,
чтоб оценить, какие там дела, —
где ворон пролетел, а где, похоже, не был,
но вот дорога в школу увела.
С тех пор то на дворе, то на заборе,
на лавочке у школьных, у ворот,
он поджидал меня. И, будто вторя
внезапной радости своей, летел вперёд.
Летел вперёд, красиво вскинув крылья.
Летел вперёд, как будто знал, куда.
И пирожком, обыденною былью,
мой друг не соблазнялся никогда.
Он улетал и снова возвращался.
И, возвратившись, каждый раз опять
стремился вверх, как будто собирался
однажды научить меня летать.
И я летала, поднимаясь к ветру,
как Буревестник, восхищаясь им.
И на последнем, дальнем километре
вновь возвращалась в детство за своим…
И, не найдя сегодня друга боле,
храня в себе восторженный завет,
благословляю башенку на Первой Школе,
которой выше и прекрасней нет…

Матросский парк

Матросский парк. И птицы в небе – строем.
И танцплощадки струганая стать.
И «Рио-Рита», возвратясь из боя,
вновь продолжает мирно танцевать.
Танцует старомодно и свободно —
фокстрот не изменился за войну.
И синих форменок прибой холодный
теплеет за минуту за одну.
И с истовостью уцелевшей жизни,
оплаченной бессмертием наград,
без сожаленья и без укоризны
здесь каждый каждому друг другу рад.
Гляжу по малолетству сквозь ограду
на праздник, уходящий в облака.
Он – в каждом. Он – во всём.
Он – всем награда.
И понимаю – это на века.
И понимаю восхищённость взглядов,
девчоночье смущенье и порыв,
и интерес – совсем не для парадов —
и «Рио-Риты» чувственный прорыв.
И старшина, предвосхитив румянец,
порукой в том – наградная броня,
шагнул вперёд и пригласил на танец
девочку, ПОХОЖУЮ НА МЕНЯ…

«От самого от сотворенья мира…»