Антология ярославской поэзии

Мы странно сошлись. Средь салонного круга,
В пустом разговоре его,
Мы, словно украдкой, не зная друг друга,
Своё угадали родство.
И сходство души не по чувства порыву,
Слетевшему с уст наобум,
Проведали мы, но по мысли отзыву
И проблеску внутренних дум.

Занявшись усердно общественным вздором,

Шутливое молвя словцо,
Мы вдруг любопытным, внимательным взором
Взглянули друг другу в лицо.

И каждый из нас, болтовнёю и шуткой

Удачно мороча их всех,
Подслушал в другом свой заносчивый, жуткий,
Ребёнка спартанского смех.

И, свидясь, в душе мы чужой отголоска

Своей не старались найти,
Весь вечер вдвоём говорили мы жёстко,
Держа свою грусть взаперти.

Не зная, придётся ль увидеться снова,

Нечаянно встретясь вчера,
С правдивостью странной, жестоко, сурово
Мы распрю вели до утра,

Привычные все оскорбляя понятая,

Как враг беспощадный с врагом, —
И молча друг другу, и крепко, как братья,
Пожали мы руку потом.

Январь 1854

«Ты, уцелевший в сердце нищем…»

Ты, уцелевший в сердце нищем,
Привет тебе, мой грустный стих!
Мой светлый луч над пепелищем
Блаженств и радостей моих!
Одно, чего и святотатство
Коснуться в храме не могло:
Моя напасть! моё богатство!
Моё святое ремесло!

Проснись же, смолкнувшее слово!

Раздайся с уст моих опять;
Сойди к избраннице ты снова,
О роковая благодать!
Уйми безумное роптанье
И обреки всё сердце вновь
На безграничное страданье,
На бесконечную любовь!

1858

Дорога

Тускнеет в карете, бессильно мерцая,
И гаснет ночник;
Всё пасмурней тянется чаща глухая.
Путь тёмен и дик.

Карета несётся, как будто б спешила

В приют я родной;
Полуночный ветр запевает уныло
В пустыне лесной.

Бегут вдоль дороги всё ели густые

Туда, к рубежу,
Откуда я еду, туда, где Россия;
Я вслед им гляжу.

Бегут и, качая вершиною тёмной,

Бормочут оне
О тяжкой разлуке, о жизни бездомной
В чужой стороне.

К чему же мне слушать, как шепчутся ели,

Всё мимо скользя?
О чём мне напомнить они б ни сумели —
Вернуться нельзя!

Сентябрь 1861

«Снова над бездной, опять на просторе…»