Антология исторического детектива-18. Компиляция. Книги 1-10 (СИ)

Я, пристроившись подле нашего доктора — Михаил Георгиевич был здесь же и даже больше того: шел во главе фермерского стада, — перестал беспокоиться. Мне сделалось совсем очевидно: никаких беспорядков происходившее не сулило и сулить не могло. В той великолепной человеческой массе, частью которой я стал на всём протяжении пути, не могли уродиться зловредные помыслы. Из этого же следовало то, что мое присутствие как полицейского чиновника не значило здесь ничего: от меня требовалось единственное — быть человеком».

Александр Иванович Каугер, письмоводитель[705] в чине коллежского секретаря[706]:

«Когда начались волнения, а именно так мы все поначалу восприняли начавшееся в Городе движение, моё дежурство уже подошло к концу: я собирался покинуть участок и отправиться домой — здесь же, через дорогу, на 19 линии. Однако его сиятельство Иван Дмитриевич[707]попросил меня задержаться: людей не хватало, городовые смены уже были вызваны на усиление, в самом участке оставались лишь мы да надзиратель из Сыскной полиции. Пожарные чины Васильевской части[708]были подняты по тревоге и отосланы на Косую[709]: поступило сообщение о выдвижении Финляндского полка, что выглядело совсем уж необычным. Смотритель полицейского дома[710]господин барон фон-дер-Остен-Сакен распорядился удвоить наблюдение за арестантами, но выполнить его распоряжение не представлялось возможным даже со всеми наличными «силами»: нас четверых — меня, его сиятельства, самого барона и надзирателя — для этого было маловато. Правда, с минуты на минуту ожидалось прибытие околоточных, но уже вскоре помрачневший лицом Иван Дмитриевич констатировал: добраться до участка никто не сможет — дороги полностью перекрыты, пробиться по ним без жертв невозможно.

Признаться, это известие — о том, что мы остались без всякого вообще подкрепления — смутило меня. Известно, что полицейские участки первыми подвергаются нападению, а в особенности такие, как наш: расположенные в тесном соседстве с арестантскими камерами, в коих, как знает любой злодей, в каждый момент времени содержатся крайне подозрительные личности. Уголовный элемент, прореженный усилиями наших чинов, ни перед чем — ни перед даже самым кровавым насилием — не остановился бы в попытке освободить задержанных.