Антология мировой фантастики. Том 1. Конец света

Керанс кивнул и бросил через окно взгляд на полукруглый корпус базы, слегка покачивавшийся неподалеку. На самой верхней палубе у перил неподвижно стоял Дейли, пилот вертолета, и пристально глядел на прохладную утреннюю воду. Возможно, он тоже только что очнулся от того же коллективного сна, его глаза все еще полны видением оливково-зеленой лагуны, залитой светом огромного триасового солнца. Стоило Керансу перевести взгляд в полутьму каюты, как он вновь увидел ту же картину. В ушах его продолжали отдаваться пульсирующие звуки солнечного барабана над водой. Но теперь, пережив первый страх, он уже находил в этих звуках что-то успокаивающее, что-то ободряющее, как собственное сердцебиение. Но огромные ящеры были все же ужасны.

Он вспомнил игуан, лающих и лениво ползающих по ступеням музея. Различие между скрытым и явным содержанием сна переставало иметь значение, так же как и разница между действительностью во сне и наяву. Фантомы из сна незаметно перешли в реальность, воображаемый и истинный ландшафты теперь были неразличимы, как если бы это были Хиросима и Аушвиц, Голгофа и Гоморра.

Скептически подумав о лекарствах, он сказал Бодкину:

— Лучше дайте мне будильник Хардмана, Алан. Или напомните, чтобы я принял на ночь фенобарбитон.

— Не нужно, — коротко ответил Бодкин. — Если только не хотите, чтобы сила впечатления удвоилась. Единственное средство, которое может поставить преграду на пути видений, это остатки вашего сознательного контроля. — Он застегнул на голой, без рубашки, груди свою шерстяную куртку. — Это не был настоящий сон, Роберт, это древняя органическая память, возраст ее — миллионы лет.

Он указал на полукруг солнца, поднимающийся над зарослями хвощей и папоротников.

— Врожденный механизм, проспавший в вашей цитоплазме много миллионов лет, проснулся. Повышение уровня радиации солнца и температуры влекут нас назад, к спинному мозгу, к поясничному нерву, в древние моря, в область психологии — невроники. Это всеобщий биофизический возраст. Мы на самом деле помним эти древние болота и лагуны. После нескольких ночей эти сны не будут пугать вас, ужас от них поверхностен. Именно поэтому Риггс и получил приказ вернуться.

— Пеликозавр?.. — спросил Керанс.

Бодкин кивнул.

— Они не восприняли мой доклад серьезно, так как это было не первое сообщение.

На лестнице, ведущей к камбузу, послышались шаги. Дверь энергично распахнул полковник Риггс, гладко выбритый и позавтракавший.

Он дружелюбно махнул им дубинкой, рассматривая груду немытой посуды и двоих своих подчиненных, раскинувшихся в кресле.

— Боже, что за свинарник! Доброе утро. Нам предстоит занятный день, поэтому давайте посидим, облокотившись на стол. Я назначил отъезд на двенадцать часов завтра, поэтому к десяти утра все должно быть погружено на борт. Я не собираюсь тратить ни капли лишнего горючего, поэтому будьте аккуратны. Как вы, Роберт?

— Превосходно, — коротко, не вставая, ответил Керанс.

— Рад слышать. Выглядите вы несколько вяловато. Хорошо. Если вы хотите взять катер, чтобы привезти свои вещи из «Рица»…

Керанс слушал его автоматически, глядя на величественно поднимающееся солнце. Их теперь разделял тот бесспорный факт, что Риггс не видел сны, не ощущал их притягательную силу. Он все еще подчинялся причинности и логике, все еще жил в прежнем, потерявшем всякое значение мире, вооруженный пачкой никому не нужных инструкций, как рабочая пчела перед возвращением в улей. Через несколько минут Керанс уже совершенно игнорировал слова полковника, прислушиваясь только к непрерывному барабанному бою в ушах, полуприкрыв глаза, так чтобы можно было видеть сверкающую пятнистую поверхность лагуны.

Против него Бодкин, казалось, делал то же самое, скрестив руки на пупе. Сколько раз во время их прежних бесед он в действительности был в миллионах миль отсюда?

Когда полковник направился к выходу, Керанс последовал за ним.

— Конечно, полковник, все будет готово вовремя. Спасибо за напоминание.

Катер с полковником двинулся к лагуне, а Керанс вернулся в свое кресло. В течение нескольких минут двое мужчин смотрели друг на друга через стол; по мере того как поднималось солнце, все больше насекомых начинало жужжать по ту сторону проволочной сетки. Наконец, Керанс заговорил:

— Алан, я не уверен, что захочу уйти вместе со всеми.

Не отвечая, Бодкин извлек сигарету. Он зажег ее и принялся спокойно курить, откинувшись в кресле.

— Знаете ли вы, где мы находимся? — спросил он после паузы. — Название города?

Когда Керанс отрицательно покачал головой, Бодкин сказал: