Читаем Антология мировой фантастики. Том 8. Замок ужаса полностью

— Итак, вы станете мистером Джонсом, — сказал хозяин дома, хотя и не задал ни единого вопроса. — Довольно… давно, прошу прощения за неточность и истинность этого выражения, давно, как говорят те, кто считает время, кто-то другой поступил также. Он не смог справиться со скукой и, чтобы победить ее, попытался слиться с мудростью Мира, желая творить… скажем, чудеса, хотя и этот термин не точен. Мне пришлось вернуться…

И тут я заметил, что кольца дыма, которые пускал к потолку мистер Джонс, были плотнее, чем очертания его лица.

Бородка расплылась дымком; глаза погасли, хотя улыбка еще оставалась.

Еще несколько секунд улыбка продолжала лучиться радостью — я подумал о чеширском коте из «Алисы в Стране Чудес».

Я остался наедине с креслами, трубками, контрабандным табаком и бутылками.

Я налил себе стаканчик зеленого шартреза.

Напиток монахов… Ах!.. Я засмеялся — удовольствие от выпитого стало вдвое большим.

* * *

В зеркалах отражался не образ Диккенса, а мой привычный облик.

Однако, домработница, которая орудует метлой на Стерндейл-стрит, начинает свой день с любезных слов: «Здравствуйте, мистер Джонс» — и, похоже, не замечает, что произошла замена личностей или облика.

Я в ладах с ней, разговор с этой особой таит множество неожиданностей. Она очень злится на королев и принцесс.

— Негодяйки, мне хотелось бы видеть их в аду! — повторяет она.

И предрекает им муки, самыми оригинальными из которых является вечно раскаленный добела кол.

— Если бы я могла подсказать это дьяволу! — вздыхает она.

Каждый вторник мои соседи Эрроусмиты шумно встречают меня: «Здравствуйте, мистер Джонс!» — и на ужин я наслаждаюсь пудингом с говяжьим филе. Он так хорош, что я неизменно прошу вторую порцию.

Лавочник с Болингброк-роуд, у которого я покупаю голландский табак, неизменно повторяет и подмигивает с понимающим видом:

— Здравствуйте, мистер Джонс. Сегодня у меня самый лучший, но на будущей неделе он может немного подорожать…

По вечерам в «Мелроуз Клаб» я сражаюсь в шашки с доктором Тирром, а время от времени сажусь за партию в криббедж с полковником Мэддоном…

И далеко не всегда выигрываю…

* * *

Как говорится в одной французской песне, несколько месяцев бывшей в моде, «могущество мое огромно».

Конечно, я мог бы обрушить Гималаи на землю Англии и стереть с лица земли Кент, Суррей, Миддлсекс и прочие графства. Мог бы разрезать солнце напополам и луну на четвертушки.

Но я даже не думаю о подобных детских шалостях.

Я знаю, что я дьявол, и этого мне достаточно.

Роберт Блох

Психо

1

Он услышал шум, и страх, словно разряд тока, пронесся по телу. Звук был глухой, как будто кто-то стучал по оконному стеклу.

Норман Бейтс судорожно поднял голову, привстал, и книга выскользнула из рук, ударившись о тучные ляжки. Затем он осознал, что это просто вечерний дождь, просто дождевые капли, стучащие по окну гостиной.

Норман не заметил, как начался дождь и наступили сумерки. Однако в комнате стало довольно темно, и он потянулся к лампе, прежде чем продолжить чтение.

Это была старая настольная лампа, принадлежащая к распространенному когда-то типу, с разрисованным стеклянным абажуром и бисерной бахромой. Она стояла в гостиной с незапамятных времен, и Мама наотрез отказалась избавиться от нее. Да Норман на самом деле и не хотел этого: он прожил здесь все свои сорок лет, и в старых, привычных вещах, окружавших его с детства, было что-то приятное, успокаивающее. Здесь, внутри дома, жизнь текла по установленному некогда порядку, все перемены происходили там, за окном. И по большей части в этих переменах для него таилось что-то угрожающее.

Например, представим себе, что он решил бы выйти на улицу? Сейчас он, возможно, стоял бы посередине пустынной дороги или даже в болоте, где его застал бы дождь, и что тогда? Он бы промок до костей, пришлось бы пробираться домой в полной темноте. От этого можно простудиться и умереть, да и кто уходит из дому, когда уже стемнело? Насколько приятнее сидеть здесь, в гостиной, при свете лампы, с хорошей книгой, чтобы скоротать время.

Свет падал на его жирные щеки, отражался в стеклах очков и заставлял блестеть розовую кожу под редеющими прядями волос песочного цвета, когда он склонился над книгой, чтобы продолжить чтение.

Такая увлекательная книга — неудивительно, что время пролетело незаметно. «Королевство инков», сочинение Виктора В. фон Хагена, никогда раньше Норману не приходилось встречать такого обилия интереснейших фактов. Например, вот это — описание «качуа», победного танца воинов: они образовывали огромный круг, извиваясь и двигаясь словно змеи. Он углубился в чтение: «Ритм для этого танца отбивали на том, что некогда было телом вражеского воина, — с него сдиралась кожа, живот надувался, так что он превращался в барабан, а все тело играло роль резонатора, причем звуки исходили из открытого рта: необычный, но вполне эффективный метод.»

Перейти на страницу:
Нет соединения с сервером, попробуйте зайти чуть позже