Антология осетинской прозы

Пронзительный рев клаксона вернул Шандра к действительности. Со станции отправлялся последний автобус.

— Стой! — крикнул Шандр, бросаясь наперерез. — Стой!

Водитель затормозил.

— Подожди полчаса, — попросил Шандр.

— Ты что, дорогой, ты что?! — изумился водитель. — Какие полчаса? У меня расписание.

Заволновались, зашумели пассажиры.

— Как тебе не стыдно?! — набросились они на водителя. — Тебя Шандр просит!

— Шандр? — водитель вытаращился на него, будто чудо увидал. — Я сразу почувствовал что-то такое, — пробормотал он. — Сразу почувствовал; — он только что начал работать на этой линии и никогда еще не знал, но слышал о Шандре от своего предшественника.

— Кого ты ждешь, Шандр? — спросили из автобуса.

— Джери.

— Эй, кто-нибудь видел Джери? — загомонили пассажиры.

— Я, — небрежно бросил хвастливого вида мальчишка.

— Где?

— А вон, — мальчишка ткнул, ухмыльнувшись, немытым пальцем в глубь улицы, — вон он идет.

— Джери! Джери! — закричали, высовываясь из окошек автобуса, люди. — Тебя ждем, Джери!

— Джери! — обрадовался Шандр, схватил его и почти внес в автобус. — Поехали! — крикнул он, и через минуту поселок был уже позади, и автобус петлял по дороге, вьющейся над пропастью.

Шандр глянул на Джери, улыбнулся ему, но тот сидел, будто воды в рот набрав, сидел мрачный и смотрел прямо перед собой.

Что-то мучает его, опять подумал Шандр, какая-то беда.

— Эй! — крикнул он, чтобы как-то расшевелить Джери. — Что мы едем, как на похороны?! Кто-нибудь умеет петь?

Все неуверенно заулыбались в ответ.

— Я, — сказал хвастливый мальчишка.

— А ну, давай, — кивнул ему Шандр.

Мальчишка откашлялся и запел весело и пронзительно:

Понедельник пройдет,
Ори-орира,
Наступит вторник!
Ой, орайда-орида-ой

Все рассмеялись. Всем понравилась самодельная мальчишкина песня. И, действительно, чего грустить о прошедшем понедельнике. Понедельник пройдет — наступит вторник! Так было всегда и так будет!

— Ой, весело едем! — закричал, обернувшись, водитель.

— Шандр, — сказал Джери, — Шандр…

— Ну? — повернулся к нему Шандр, а мальчишка орал свою песню, и все, как могли, вторили ему.

— Вот, — опустил голову Джери, — дотянул до последнего… А что там! — вдруг махнул он рукой. — На, читай, — он протянул письмо, и Шандр сразу узнал почерк Виолы.

Пятница пройдет,
Ори-орира,
Наступит суббота!
Ой, орайда-орида-ой!

Лицо Шандра медленно наливалось кровью.

«Джери, — читал он, — я не знаю, как объяснить ему. Ты его друг, тебе это легче сделать. Понимаешь, то, что было между мной и Шандром, было затянувшейся детской игрой, а детство рано или поздно кончается. Я встретила человека, которого полюбила по-настоящему и благодаря которому узнала, что такое любовь…»

Кровь отхлынула от лица Шандра, он побледнел и становился все бледнее, а пальцы его комкали исписанный листок. Потом Шандр встал и, судорожно сжав в кулаке письмо, пошел по проходу к водителю.

— Останови, — попросил он.

Водитель затормозил.

— Открой дверь, — сказал Шандр и, едва дверь, зашипев, открылась, вышел из автобуса.

Суббота пройдет,
Ори-орира…

Водитель растерянно смотрел на Джери.

— Поезжай! — махнул тот рукой.

Когда у человека горе, думал Джери, ему надо побыть одному.

Когда автобус отъехал от Шандра, на километр или около того, Джери подошел к водителю.

— Останови, — сказал он.

— А? — озадаченно переспросил водитель.

— Останови.

Джери вышел из автобуса и медленно пошел по дороге назад, к Шандру.

Когда человек побудет в горе один, думал он, нужно, чтобы рядом с ним был друг.

Джери шел по дороге, и он не знал, что сказать Шандру, и не знал, можно ли утешить его словами. Он шел по дороге, а в голове его вертелось назойливое:

Воскресенье пройдет,
Ори-орира.
Наступит понедельник!
Ой, орайда-орида-ой!

Анатолий Дзантиев ВЕЛИКАН АГАЛИ Рассказ